Напуганное МВД в лице уже знакомого мне взяточника Назаренко настаивало на срочном повальном обыске во всех хитровских ночлежках, для чего, собственно, и нужна мобилизация московских врачей. Сеченов и прочие наши мастодонты резонно отвечали, что одна семья – это еще не эпидемия, а надо заняться в первую очередь очисткой воды, починить водопроводные фильтры, а если надо – поставить новые. Ну и с нечистотами что то делать. Короче, всячески отпихивались от чести шляться по Хитровке и выискивать холерных. Максимум на что было готово медицинское начальство – расконсервация холерных корпусов больниц. Да и то после того, как будут зафиксированы новые случаи.

Я же сидел, никого не трогал, рисовал на бумажках Вику. То в брючном костюме, то в купальнике бикини. Делал это, разумеется, на галерке думского зала для совещаний. Оно мне надо – будоражить общественность смелыми рисунками? Получалась Вика плохо. В той, прошлой жизни я увлекался рисованием, даже ходил на курсы живописи, купил специальный планшет со световой ручкой. Вместо того чтобы бухать, как некоторые коллеги, я после тяжелых операций садился и рисовал, что придет в голову. В основном всякую мистику. Кладбища, ведьм… Отличная психотерапия. Но руки Баталова были слабо приспособлены к рисованию, так что Виктория Августовна выходила у меня какой то угловатой, без столь любимых женских округлостей, к которым я уже так привык и считал почти своей собственностью.

– …молчит господин Баталов? – как гром с ясного неба раздались слова Назаренко. Вот же мерзавец! Разглядел меня, вспомнил.

– А что говорить?

Я перевернул рисунки с госпожой Талль, встал. Чувствую себя будто на экзамене. Сейчас надо тянуть билет и отвечать.

– Какие у вас есть предложения? Вы же, кажется, возглавляете новый госпиталь скорой медицинской помощи? Ну так вот вам скорая врачебная беда у нас в городе. – Назаренко усмехнулся.

– Город ни рубля не тратит на нашу больницу, – возмутился я. – Только пожарные оплатили за апрель дежурств на двадцать семь рублей. И все! А у меня сейчас в найме третья бригада. Знаете, какой бюджет на оплату труда сотрудников? Больше полутысячи рублей в месяц!

Теперь ко мне повернулся весь зал. Слушают внимательно, на лицах коллег сочувствие.

– Хотите содействия? Платите! Поди не обеднеете. – Я кинул в Назаренко убийственный взгляд. Самый возможный из существующих.

Проняло? Как бы не так. Назаренко покачал головой, произнес:

– Такой вопрос может решить только великий князь. Брать частные клиники на городской кошт? Пфф… Потом к нам придут Елизаветинская больница, Голицынская… И что же получится? Клиника возьмет деньги с больного, а потом еще с города? Хорошо устроились, господа! Нет, нет. С такими идейками – к генерал губернатору.

Начался громкий гвалт недовольных врачей: судя по репликам, в зале были как раз представители упомянутых больниц. И куда их пошлет губер, они примерно понимали.

– А мы и не берем деньги с пациентов! – Мне пришлось почти перекрикивать присутствующих. Председатель схватился за колокольчик, раздраженно зазвенел им. – Мы бесплатно обслуживаем экстренных больных и гордимся этим! Что касается холеры… Вы для начала запретите продавать в городе амулеты от болезней. Это же шарлатанство!

Врачи мне начали кивать, и зря. Я вдарил и по ним тоже:

– Наша, господа, касторка, представляете, не помогает от холеры! Я перед этой встречей посмотрел научные публикации в медицинских журналах. Нет ни одной статьи про пользу касторки, про эффект, который она оказывает на больных.

– Как же вы предлагаете лечить холерных? – поинтересовался повернувшийся ко мне Сеченов.

Кажется, он приехал сюда вовсе не заседать, а встретиться с Федором Федоровичем Эрисманом, главным гигиенистом университета, рядом с которым они и сидели.