Ничего, как пишут в романах, не екнуло. Ну кричит, и ладно. Бабские оценки в таких вещах – дело ненадежное. Они и про разбитый нос могут громогласно заявлять, что убили. И только когда Жиган, заскочив во двор лесопилки, тут же вернулся и замахал руками, я понял – что то непотребное там творится. И поскакал к воротам молодым козлом, срезая угол дороги.

Сколько там прошло времени? Минута, наверное, или чуть больше. Тут и расстояние было – курам на смех. За мной гремел тарантас, на ухабистой дороге растерявший всё преимущество в скорости. Сколько времени добежать   тут и расстояние курам на смех? Вот через минуту добежал и увидел. Собравшиеся во дворе, человек двадцать, наверное, образовали неправильный хоровод, отграничивая от внешнего мира моего слугу.

Тут я и замедлился. С одной стороны, надо быстро добраться до Кузьмы, с другой... С такими ранениями только в кино живут. Или в медицинских статьях из категории «уникальный случай». Дорогу мне освободил пристав. Александр Сергеевич растолкал зевак, и вошел в круг. Я за ним, и сразу ринулся к слуге.

Я стоял над телом Кузьмы, не в силах поверить своим глазам. Его лицо, всегда такое живое и выразительное, теперь было неузнаваемо изуродовано выстрелом из ружья. Стреляли крупной дробью – кровь и мозги забрызгали траву вокруг, а в воздухе стоял тяжелый запах пороха и смерти. Потрогал на всякий случай сонную артерию на шее. Ничего. Слуга был мертв. Я с трудом проглотил вязкую слюну, потом зачем то еще раз попытался обнаружить пульс там, где его уже никогда не будет.

– Господи, помилуй! – перекрестился становой пристав.

– Евгений Александрович, – голос Жигана вывел меня из оцепенения. – Я все видел. Кузьма у лесопилки заговорил с молодым рыжим парнем, очень быстро у них все дошло до матов, – лицо хитрованца исказилось от гнева и скорби. – Я побежал, но не успел. Этот рыжий схватил ружье, которое стояло у стены. Ну и... пальнул Кузьме прямо в голову. Сразу наповал. Второй выстрел в молоко пошел, видать, от испугу. Он за ружье – и деру дал.

– Это сын старосты, Васька, – проскрипел какой то дряхлый дедок в опорках и армяке.

Народу вокруг нас прибывало, пристав прикрикнул на людей, чтобы они не топтались рядом.

– Пойду пошлю кого нибудь в город за начальником сыскной полиции. Тут дело злодейское, – сказал пристав.

Я сжал кулаки, чувствуя, как во мне сквозь оцепенение пробивается ярость. Кузьма ведь не просто слуга, он был первым человеком, которого я тут вообще увидел, очнувшись. Помогал мне, как мог, заботился...

– Где этот ублюдок? – процедил я сквозь зубы.

– Староста схвачен, барин, – ответил Жиган. – Он там, у амбара. А Васька сбег, не смог я его догнать. Винюсь! Уж больно резвый.

– И правильно, что не догнал, – вздохнул пристав. – Тогда бы тут два трупа было.

– Не успел бы перезарядиться.

Я решительно направился к амбару. Там, окруженный несколькими мужиками, стоял Порфирий Балакаев. Был он таким же рыжим, как и его сынок убийца, но на голове уже волос почти не осталось, зато бороде мог позавидовать и сам царь. Лицо управляющего было красным от крика, а в глазах читался сильный страх.

– Барин! Барин! – завопил он, увидев меня. – Я ему говорил – не связывайся с Кузьмой, а он не послушал!

– Молчать! – рявкнул я. Староста мгновенно заткнулся.

– Где твой сын?? Куда он побежал? Признавайся, иначе хуже будет!

Балакаев помотал головой:

– Не знаю я! Истинный крест, не знаю!

– Говори ирод, что у вас было промеж с Кузьмой!? – я схватил Порфирия за грудки. Мужик оказался легким, удалось его приподнять на уровень глаз.