|
Джек был пылью. Джек был пространством. Галактики раскручивались над его головой, как длинный лист бумаги, и судьба разрывала их на случайные обрывки, превращая в макроскопическое подобие пианино, на котором будут играть все, начиная от регтайма и кончая похоронным маршем. Счастливые зубы Джека вгрызались в апельсин; несчастное тело Джека вопило, когда чьи-то зубы терзали и разрывали его на кусочки. Он был триллионом пыльных котят под миллионами кроватей, видел свою прошлую жизнь в материнском чреве, его мать бежала по пурпурной равнине за убегающими кроликами размерами с оленей. Он был обрывом в Перу и яйцами в гнезде под наседкой в курятнике, который чистил Бадди Паркинс в штате Огайо, запыленным респиратором на носу Бадди Паркинса, дрожащими пылинками, которые скоро заставят Бадди Паркинса чихнуть, атомами этого чихания, ядрами в атомах, путешествуя сквозь время и пространство к великому взрыву в момент сотворения мира.
Сердце его билось, и тысячи солнц сверкали. Он видел мириады воробьев в мириадах миров и замечал взлеты и перелеты каждого из них. Он умирал в Геене Территорий в копях. Жил вирусом гриппа на шарфе Этеридта. Летел вместе с ветром над далекими равнинами. Он был… О, он был… Он был Богом или кем-то настолько близким ему, что абсолютно не ощущал разницы. — Нет! — в ужасе воскликнул Джек. — Нет, я не хочу быть Господом Богом! Пожалуйста! Пожалуйста, я не хочу быть Богом, Я ТОЛЬКО ХОЧУ СПАСТИ ЖИЗНЬ СВОЕЙ МАТЕРИ! Внезапно бесконечность сомкнулась, как вода над брошенным в глубину камнем. Она опустилась вниз потоком ослепительного белого света, и вместе с ним он вернулся в бальный зал Территорий, в котором прошла только секунда. В руках он держал Талисман!
Снаружи земля начала выделывать танцевальные кренделя. Волна, подступавшая к городу, передумала и стала отходить, обнажая песок. На песке билась странная рыба, которая казалась не больше, чем студенистым комком глаз. Скалы за городом были из осадочных пород, но любой геолог, посмотрев на них, мог сразу же сказать, что возраст этих скал был не больше четырех тысячелетий. Понтвенутская возвышенность была не больше, чем грязь в оболочке, и теперь она раскалывалась на тысячи безумных направлений. На мгновение эти новые трещины и расколы раздвигались и сдвигались, как плямкающие огромные пасти, а потом начали разлетаться глыбами земли и заполонили город. Ливни грязи улеглись. Посреди грязи виднелись огромные, как Толедские шинные заводы, валуны. Бригада волков-оборотней Моргана Слоута была почти уничтожена внезапным нападением Джека и Ричарда на Лагерь Готовности, так как многие из них с воплями безумного ужаса убежали с поля боя в свой мир. Но многих из этих возвращенцев поглотила пучина землетрясения, происшедшего и там. Эхо подобных катаклизмов пробежало по всем мирам. Группа из трех волков, одетых в мотоциклетные куртки, захватила старенький линкольн и проехала полмили, пока каменная глыба свалилась с неба и не сплющила каркас старенькой развалюхи. А другие просто в безумии бежали по улицам, у них начались Превращения. Женщина, взывавшая ранее к Джеку, выросла перед одним из них. Она безмятежно вырвала огромный пучок волос из головы и протянула клок волос Волку. Окровавленные корни развевались, как водоросли, когда она вальсировала по скользкой земле. — Вот! — выкрикнула она, безмятежно улыбаясь. — Букет для тебя! Волк, вовсе не безмятежно, отгрыз ей голову одним единственным движением челюстей и побежал дальше, дальше, дальше…
Джек, затаив дыхание, изучал свое завоевание, как ребенок, кормящий из рук стеснительного лесного зверька, появившегося из травы. Оно сверкало сквозь его пальцы, вспыхивая и потухая. «В ритме моего сердца», — подумал он. |
