Где-то что-то тяжелое, возможно шкаф или сервант, выведенное из состояния равновесия, с грохотом упало.

— Джек, пожалуйста! Кажется, я умираю, — раздался где-то стон Ричарда, беспомощный, как последнее издыхание.

— Ричард! Иду!

Он начал пробираться вниз по лестнице. Многие ступеньки отлетели или разбились, и ему приходилось перешагивать эти места, и он перешагивал, придерживая Талисман у груди одной рукой, другой скользя по разбитым перилам.

Вещи все еще падали. Звенело и разбивалось стекло. Где-то работал сливной бачок.

Регистрационная стойка из красного дерева в вестибюле треснула посередине. Двустворчатые двери распахнулись, и яркий поток света ворвался через них. Казалось, что старый, вытертый ковер шипел под этим светом.

«Тучи расступились, — подумал Джек. — Сияет солнце. Выйдем из этих дверей, Малыш-Риччи. Ты и я. Сильные, как жизнь, могучие, как гордость».

Коридор, ведущий мимо «Герон Бара» и столовой, напомнивший ему декорации из старой постановки «Сумеречной Зоны», был полностью искорежен. Он кренился то направо, то налево, вздымаясь волнами, напоминая спину верблюда. Джек освещал себе дорогу в темноте светом Талисмана, как самым большим светильником в мире.

Он ворвался в столовую и увидел лежащего на полу Ричарда в коконе из скатерти. Из носа у него струилась кровь.

Когда он подошел поближе, то увидел, что некоторые нарывы прорвались и белые насекомые прокладывали себе дорогу сквозь тело Ричарда, выкарабкиваясь на щеки. Пока он смотрел, одно из них выбралось прямо из носа.

Ричард жалобно застонал и соскреб его. Это был стон умирающего в агонии.

Рубашка его вздымалась от копошащихся под ней существ.

Джек ринулся к нему по разрушенному полу… и паук скользнул вниз, слепо болтаясь на волоске своей паутины.

— Фити фиор! — жужжал он скрипучим голосом. — Эй ты, фити фиор, положи его на место, положи, положи.

Не задумываясь, Джек поднял Талисман. Он вспыхнул ясным, белым, радужным огнем, и паук содрогнулся и почернел. А через секунду от него остался только развеваемый воздухом дымок.

Нет времени удивляться этому. Ричард умирает.

Джек подбежал к нему, упал возле него на колени и сорвал скатерть, покрывающую Ричарда, как простынь.

— Наконец-то все, приятель, — шептал он, стараясь не обращать внимание на копошение в плоти Ричарда. Он поднял Талисман, подумал, а потом поместил его на лоб Ричарда. Ричард слабо дернулся и попытался увернуться. Джек положил руку на тощую грудь Ричарда и придержал его. Сделать это было совсем не трудно. Послышалась вонь от сжигаемых Талисманом насекомых.

«Что теперь? Нужно сделать что-то еще, но что?»

Он оглядел комнату, взгляд наткнулся на зеленый шарик мрамора, который он оставил Ричарду, превращающийся в волшебное зеркало в другом мире. Он откатился, потому что мраморные шарики круглые, и это их занятие катиться. Шарики были круглыми, таким же был и Талисман.

В голове промелькнула еще одна мысль.

Придерживая Ричарда, Джек медленно прокатил Талисман вдоль всего его тела. После того, как он миновал грудь, Ричард прекратил сопротивление. Джеку показалось, что тот, возможно, потерял сознание, но ему хватило мгновенного взгляда, чтобы понять, что это не так. Ричард пристально смотрел на него в изумлении…

«… а язвы на его щеках исчезли! Кроваво-красные нарывы бледнели!»

Он покатил Талисман медленно вниз к талии Ричарда, подталкивая Талисман пальцами. Талисман ярко сиял, напевая прозрачную, бессловесную песню здоровья и исцеления. Джек сдвинул вместе тощие ноги Ричарда и покатил Талисман вниз к ступням ног. Талисман сверкал ярко-голубым., ясно-красным… желтым… зеленью июньской луговой травы.