– Вы ведь помните, на какое расстояние нам надо подойти, чтобы иметь полную уверенность в успешности воздействия?

    – Порядка двух миллионов…

    – Совершенно верно. То есть вплотную. И там, выйдя на орбиту, ударить. Так вот, звезда ведет себя не совсем по теории. И нельзя гарантировать, что в самой первой стадии процесса не произойдет нежелательных явлений… типа выброса вещества, скажем – таких выбросов, которые смогут помешать нам отойти на безопасное расстояние. Вы понимаете?

    – На языке доступных мне понятий, – вежливо ответил Ульдемир, – это значит, что мы можем сгореть вместе с кораблем.

    – Да, это то самое, что я хотел сказать.

    – Но задачу мы выполним?

    – В этом мы уверены. Не так ли, коллега?

    – Гм, – сказал Аверов. – Мы ее погасим. Потому что остальные стадии процесса пойдут так, как мы и предполагали. Вот только самое начало…Но там, на Земле, мы не могли этого предположить.

    – Мне все ясно, – сказал капитан Ульдемир.

    – Мы немедленно прекратили бы выполнять задачу, если бы от этого не зависела жизнь миллиардов людей в Солнечной системе. Вы ведь понимаете…

    – Этого даже не нужно говорить, – сказал Ульдемир.

    – Мы просим вас собрать экипаж. Мы сообщим всем людям то же самое, что только что сказали вам.

    Ульдемир пожал плечами.

    – Вы думаете, экипаж взбунтуется, узнав, что риск оказался больше, чем предполагалось?

    – А вы не боитесь этого? – спросил Аверов резко.

    Капитан повернул к нему голову и ответил:

    – Нет.

    – Дело не в этом, – сказал Шувалов с оттенком досады в голосе. – Поймите, капитан. Мы, я и Аверов, – люди той Земли, того человечества, которому грозит гибель. Так что для нас здесь проблем не возникает. Но вы шестеро… Ваше человечество в любом случае давно умерло. И вы вправе не жертвовать своей жизнью ради… чужих.

    – Не знал, – произнес Ульдемир, – что вы произошли от марсиан – или кого еще там…

    Аверов нервно рассмеялся.

    – Отцы и дети… – пробормотал он.

    – И все же, – сказал Шувалов. – Мы прекрасно понимаем, что если для нас Земля – милый дом, то для вас это – ну, не совсем так. Конечно, проживи вы у нас лет десять, двадцать… Но сейчас – разве я не прав?

    – Правы.

    – Ваш дом – корабль. Верно?

    – Правы и тут.

    – В нем можно жить долго, долго… десятки лет. И вы вправе захотеть этого. Потому что если та степень риска была приемлемой, то эта – чрезмерна.

    – Вы упускаете из виду одно, – сказал Ульдемир. – Все мы – мертвые люди в отличие от вас. Но если хотите, я соберу экипаж.

    * * *

    Они входили в научный салон странно: каждый по-своему, но было и что-то общее, неопределенное – входили словно в чуждый мир. Усевшись за свой стол, Шувалов смотрел, как они возникали тут в раз и навсегда определенном порядке: видимо, была у членов экипажа какая-то своя, всеми признанная иерархия, хотя нельзя было понять, по какому именно признаку они оценивали самих себя и друг друга.