— Жестоко, — покачал головой Магистр магии. — Хуже той пощёчины.

— Так и знала, что вы её не забудете! — усмехнулась королева. — Так где же вы были? Не удосужились даже оставить записку секретарю. Не то, что мне. Право слово, милорд, к чему ваши укоры, разве вы не счастливы, что всё разрешилось?

— Прекрати называть меня милордом! — не выдержав, вспылил граф Саамат.

Он вскочил и, обойдя кровать, склонился над невозмутимой Раймундой. Она смотрела на него спокойными голубыми глазами, в карих же глазах Магистра магии плясали огоньки бешенства.

— В соответствии с титулованием дворян вашего положения данное обращение единственно верно, — королева вновь потянулась за книгой. — Вы, наверное, устали с дороги, поэтому так нервничаете. Заверяю, моему здоровью ничего не угрожает, наследному принцу тоже, о короле вы осведомлены, поэтому можете с чистой совестью отдыхать. Боюсь, ваши услуги понадобятся мне нескоро. И да, в этом году я хочу выступить с речью перед адептами Академии чародейства, и была бы благодарна…

— Ты специально, да? Говоришь и упиваешься местью? — прерывающимся от частого, шумного дыхания голосом спросил граф Саамат и выпрямился.

Уняв эмоции, он вновь обратил взор на королеву и уже холодным вежливым тоном продолжил:

— Вернее, вы, ваше величество. Простите за фамильярность: привык за эти годы. Что касается моего отсутствия, то я побывал в Лунном мире, освобождая одну из ваших подданных. Быстрее вернуться и преступить к своим обязанностям помешали последствия борьбы с демонами. Хотя, признаюсь, мог бы не вернуться вовсе. С речью я вам, безусловно, помогу. Какие ещё последуют указания?

— Лунный мир? — испуганно переспросила Раймунда и приподнялась на локтях. Затем усмехнулась и покачала головой: — Нет, милорд, переживать за вас я не имею права, я могу лишь выразить удивление вашей безрассудной храбростью, упрямством и безмозглостью. Если вы, Элалий, так ничего и не поняли, то уходите. А если стали хоть чуточку храбрее, оставайтесь. Но либо до конца, либо никак, милорд.

Граф Саамат молчал, пытаясь понять, что скрывалось за словами королевы. На миг он увидел её прежнюю, а потом снова маска.

Он ожидал, укоров за поспешный отъезд, бесполезный риск, эмоциональных, быть может, даже со слезами — но ничего, будто Раймунда не писала того письма. Ледяное спокойствие и такая же ледяная вежливость правительницы, решившей слегла пожурить подданного. Это обескураживало и причиняло боль.

Магистр магии вспомнил старую истину: самое страшное наказание — безразличие. Он ругал Раймунду за разрушенную дружбу, обвинял в глупости и недостойном поведении — и увидел воплощение своих слов и пожеланий.

— Вы злитесь, я же вижу… Давайте взгляну, как вас лечат, и уйду, чтобы не портить настроение.

— Ничего вы не портите, что вы! — возразила Раймунда. — Просто вы сделали выбор, милорд, а теперь отчего-то недовольны.

— Я ничего не делал, — покачал головой Магистр магии и пододвинул кресло к кровати. — Во всяком случае, ничего об этом не знаю.

— Сделал, — возразила королева и отвернулась. — Ты сбежал. Ничего не надо объяснять. Ты меня не любишь, сын тебе не нужен, а моя любовь — обуза. Дружбы при таких составляющих, разумеется, тоже быть не может, поэтому я и выбрала единственно возможный тип поведения. Всё в прошлом.

— Всё в прошлом, Элалий, — тихо повторила она и, вздохнув, легла, вперив взгляд в зеркало. На ресницах задрожали слезинки, но Раймунда сдерживала рыдания. — Смотри ауру и уходи. Видишь, надолго меня не хватило, буду учиться.