Есть нежная кротость, присев на порог,

         Молиться закату и лику дорог.

         В обсыпанных рощах, на сжатых полях

         Грустит наша дума об отрочьих днях.

         За отчею сказкой, за звоном стропил

         Несет ее шорох неведомых крыл…

         Но крепко в равнинах ковыльных лугов

         Покоится правда родительских снов.

    <1917>

«Небо ли такое белое…»

         Небо ли такое белое

         Или солью выцвела вода?

         Ты поешь, и песня оголтелая

         Бреговые вяжет повода.

         Синим жерновом развеяны и смолоты

         Водяные зерна на муку.

         Голубой простор и золото

         Опоясали твою тоску.

         Не встревожен ласкою угрюмою

         Загорелый взмах твоей руки.

         Все равно – Архангельском иль Умбою

         Проплывать тебе на Соловки.

         Все равно под стоптанною палубой

         Видишь ты погорбившийся скит.

         Подпевает тебе жалоба

         Об изгибах тамошних ракит.

         Так и хочется под песню свеситься

         Над водою, спихивая день…

         Но спокойно светит вместо месяца

         Отразившийся на облаке тюлень.

    1917

О родина!

         О родина, о новый

         С златою крышей кров,

          Труби, мычи коровой,

         Реви телком громов.

         Брожу по синим селам,

         Такая благодать.

         Отчаянный, веселый,

         Но весь в тебя я, мать.

         В училище разгула

         Крепил я плоть и ум.

         С березового гула

         Растет твой вешний шум.

         Люблю твои пороки,

         И пьянство, и разбой,

         И утром на востоке

         Терять себя звездой.