Изменить размер шрифта - +
  Девочка,  казалось,   впала   в   полное
изнеможение. Хотя врач уверял Элен, что припадок кончился  благополучно,  он
все же казался озабоченным. Попрежнему не спуская глаз с больной,  он  начал
задавать лаконические вопросы Элен, все еще стоявшей в алькове, между стеной
и кроватью.
     - Сколько ей лет?
     - Одиннадцать с половиной, доктор.
     Наступило краткое молчание. Покачав головой, врач нагнулся и, приподняв
опущенное веко Жанны, внимательно осмотрел  слизистую  оболочку.  Затем,  не
поднимая глаз на Элен, он возобновил расспросы.
     - Бывали у нее судороги в раннем детстве?
     - Бывали. Но к шести годам они прекратились... Она у  меня  слабенькая.
Уже несколько дней я видела, что ей нездоровится; она  часто  подергивалась,
на нее нападала странная рассеянность.
     - Известны ли вам случаи нервных заболеваний в вашей семье.
     - Не знаю... Моя мать умерла от чахотки.
     Она запнулась, стыдясь признаться, что ее бабушку пришлось поместить  в
дом умалишенных. Судьба всех ее предков была трагична.
     - Внимание, - быстро сказал врач, - начинается новый приступ!
     Жацда только что открыла глаза. Минуту-другую она  дико  озиралась,  не
говоря ни слова. Затем ее глаза уставились в  одну  точку,  она  всем  телом
откинулась назад, руки и  ноги  вытянулись  и  напряглись.  Она  была  очень
красна, но вдруг побледнела мертвенной бледностью. Судороги возобновились.
     - Не отпускайте ее, - сказал врач, - держите ее за обе руки.
     Он  торопливо  подошел  к  столику,  на  который  перед  этим  поставил
маленькую аптечку. Вернувшись с флаконом в руке,  он  дал  девочке  понюхать
его. Но это подействовало, как сильнейший удар хлыста.  Жанна  так  неистово
рванулась, что выскользнула из рук матери.
     - Нет, нет, только не эфир! - крикнула Элен, узнав лекарство по запаху.
- Эфир приводит ее в исступление.
     Они вдвоем едва могли совладать с Жанной.  Девочку  сводили  сильнейшие
судороги.  Вся  выгнувшись,  опираясь  на  затылок  и  пятки,   она   словно
переламывалась надвое, потом снова падала навзничь  и  бросалась  от  одного
края кровати к другому. Кулачки ее были стиснуты,  большой  палец  прижат  к
ладони; минутами она раскрывала руки, ловя растопыренными пальцами и  комкая
все, что ей ни попадалось. Нащупав шаль матери,  она  вцепилась  в  нее.  Но
особенно терзало Элен то, что она не узнавала свою дочь, и  она  сказала  об
этом врачу. Черты лица ее ангелочка, обычно такие  кроткие,  были  искажены;
глаза закатились, обнажив синеватые белки.
     - Сделайте что-нибудь, умоляю вас, -  прошептала  она.  -  У  меня  нет
больше сил, доктор.
     Она вспомнила, что дочь одной из ее соседок в  Марселе  задохнулась  во
время такого же припадка. Уж не обманывает ли ее врач из сострадания? Каждую
минуту ей казалось, что
     лица ее коснулся последний вздох Жанны.
Быстрый переход