Портьерами, мебелью, разбросанной в беспорядке одеждой вновь
овладела тихая, словно облегченная, дремота. Все очертания сливались и
расплывались в тусклом предутреннем свете, струившемся сквозь окна. Элен
снова выпрямилась в узком пространстве между стеной и кроватью. Доктор стоял
по другую сторону, а между ними, тихо дыша, спала Жанна.
- Ее отец часто прихварывал, - негромко сказала Элен, возвращаясь к
недавним расспросам врача. - А я никогда не болела.
Врач - он еще ни разу не взглянул на Элен - поднял на нее глаза и не
мог удержать улыбку: такой здоровой и сильной показалась она ему. Улыбнулась
и Элен ласковой, спокойной улыбкой. Она была счастлива своим цветущим
здоровьем.
Теперь доктор не сводил с нее глаз. Никогда еще он не видел более
правильной красоты. Это была высокая, статная, темно-русая Юнона. Ее
каштановые волосы слегка отливали золотом. Когда она медленно поворачивала
голову, ее профиль своей строгостью и чистотою линий приводил на память
статую. Серые глаза и белые зубы освещали все лицо. Округлый, несколько
массивный подбородок придавал ему выражение спокойное и твердое. Но более
всего доктора Деберль поражала в этой матери ее величавая нагота. Шаль
соскользнула еще ниже, открыв грудь, обнажив руки. Тяжелая бронзово-золотая
коса, перекинутая через плечо, ниспадала на грудь. И в одной кое-как
завязанной нижней юбке, растрепанная и полуодетая, она сохраняла такую
недосягаемость, такую гордую чистоту и целомудренность, что взгляд мужчины,
полный затаенного волнения, не смущал ее.
Теперь и Элен окинула беглым взглядом своего собеседника. Доктору
Деберль было лет тридцать пять; его слегка удлиненное лицо было гладко
выбрито, взгляд проницателен, губы тонки. Глядя на него, она, в свою
очередь, заметила, что шея у него голая. Так стояли они лицом к лицу,
разделенные лишь спящей маленькой Жанной. Но это пространство, еще недавно
огромное, теперь как будто сузилось. Ребенок дышал едва слышно. Элен
медленным движением оправила шаль и закуталась в нее; доктор застегнул
воротник куртки.
- Мама, мама, - бормотала Жанна во сне. Но вдруг она открыла глаза и,
увидев врача, встревожилась.
- Кто это? Кто это? - спросила она.
Мать поцеловала ее.
- Спи, милочка! Тебе нездоровилось... Это друг.
Девочка казалась удивленной. Она ничего не помнила. Сон снова овладел
ею. Она уснула, бормоча ласковым голосом:
- Я хочу баиньки... Покойной ночи, мамочка! Если это твой друг, он
будет и моим другом.
Тем временем доктор уложил свою аптечку и, молча поклонившись, вышел.
Элен с минуту прислушивалась к дыханию девочки. Сидя на краю постели, ни о
чем не думая, недвижно глядя перед собой, она впала в дремоту. |