|
Тогда кивком головы они ободряли друг друга. Их любовь победила снова. И каждый раз пожатие становилось крепче, сближение - теснее. Однажды вечером Элен почувствовала, что Анри что-то скрывает от нее. Уже минут десять он молча смотрел на Жанну Девочка жаловалась на нестерпимую жажду, она задыхалась, из ее пересохшего горла вырывался беспрестанный свист. Затем, вся красная, она впала в забытье - столь глубокое, что не могла даже приподнять отяжелевшие веки. Она лежала неподвижно; если бы не вырывавшийся из ее горла свист, можно было бы подумать, что она умерла. - Вы находите, что она очень плоха, правда? - отрывисто спросила Элен. Он ответил, что нет, что он не находит в состоянии девочки никаких перемен. Но лицо его было очень бледно. Он сидел неподвижно, подавленный своим бессилием. Тогда, несмотря на напряжение всего ее существа, она упала на стул, по другую сторону кровати. - Скажите мне все! Вы поклялись мне все сказать... Надежды нет? И так как он молчал, она повелительным тоном продолжала: - Вы видите, я сильна... Разве я плачу? Разве я прихожу в отчаяние?.. Говорите! Я хочу знать правду. Анри пристально посмотрел на нее. Он сказал очень медленно: - Ну, так знайте: если в течение часа она не придет в ceбя, тогда конец. У Элен не вырвалось ни звука. Она только вся похолодела; ей казалось, что ее волосы зашевелились от ужаса. Она опустила глаза на Жанну, упала на колени и, обнимая дочь прекрасным жестом обладания, как бы силясь удержать ее, прижала ее к своему плечу. Долгое мгновение склоненное лицо находилось возле самого лица Жанны, она пожирала девочку взглядом, стремясь влить в нее свое дыхание, свою жизнь. Тяжелое дыхание маленькой больной становилось все прерывистее. - Неужели ничего нельзя сделать? - спросила Элен, поднимая голову. - Почему вы сидите так? Сделайте что-нибудь. Он ответил безнадежным жестом. -- Сделайте что-нибудь... Я не знаю... Хоть что-нибудь. Ведь делают же что-нибудь в таких случаях... Не дадите же вы ей умереть... Этого быть не может! - Я сделаю все, - просто сказал Анри. Он встал. Началась последняя борьба. К нему вернулись все его хладнокровие и решительность опытного врача. До той поры он не осмеливался прибегать к крайним средствам, боясь еще более ослабить это едва живое тельце. Но теперь его колебания исчезли - он послал Розали в аптеку взять дюжину пиявок. При этом он не скрыл от матери, что делает отчаянную попытку, которая может либо спасти, либо погубить ребенка. Когда пиявки были принесены, Элен ощутила внезапную слабость. - О боже мой, - прошептала она, - боже мой! Что, если вы этим убьете ее? Ему пришлось почти насильно вырвать у нее согласие. - Хорошо! Ставьте - и да вдохновит вас небо! Элен не выпускала Жанну из своих объятий. |
