Он замерил скорость, с которой двигалось желтое пятно, и подсчитал, что полный оборот Странника вокруг своей оси длится шесть часов — другими словами, «день» на Страннике равняется одной четверти земного дня.

Зеленые светящиеся точки на ночной стороне новой планеты исчезали, как только эта сторона повернулась к Солнцу. Возможно, это был какой‑то вид флюоресценции, видимой только в темноте.

Более половины огромного желтого пятна занимала черная тень Луны, которая несомненно приняла форму удлиняющегося эллипсоида. Внимательно присматриваясь к ней, Дон заметил, что бледные светло‑зеленые огни постепенно показываются на ближайшем краю тени — эти огоньки, невидимые в солнечном свете, явно перемещались вместе с планетой.

Неожиданно он осознал, в какой противоестественной и странной ситуации сейчас оказался — словно маленькая мушка между черной сливой и розовым грейпфрутом в безвоздушном пространстве.

Дон вообразил, что он снова маленький мальчик. Сейчас вечер, ночь заглядывает в окна домика в Миннесоте, а маленький Донни рассказывает на кухне маме: «Ма, я нашел в лесу большую черную дыру. И она проходит на другую сторону Земли, потому что на дне ее видны мерцающие звезды. Я испугался и… когда бежал домой, то увидел за сеновалом большую желто‑фиолетовую планету».

Он отогнал воспоминания. Однако ситуация показалась бы ему еще более странной, если бы ему не привелось прожить целый месяц на Луне, а потом еще пролететь сквозь нее на маленьком космическом корабле.

Его внимание снова привлекли белые нити, отходящие из диска Луны. Они вились среди звезд, пока, наконец, не исчезли за фиолетовым краем Странника.

Если нити соединили Луну со Странником, то было бы логичным, чтобы они соединяли ее с полюсом планеты. Если бы они соединялись с экватором, то растянулись бы и лопнули, или — поскольку Луна двигается в три раза быстрее, чем новая планета — оплели бы ее.

«Соединили вместе! Оплели вокруг!»— Дон поймал себя на том, что думает о нитях, как о настоящих, словно два небесных тела — Луна и Странник — были игрушками на новогодней елке.

Но в любом случае, чем являются эти нити?

Дон проследил их взглядом до того места, где они сходились с Луной. «Баба Яга» опередила Луну, но все еще находилась в тени, поскольку вместе с ней заходила теперь за Странника. Черная линия ночи, которую Дон впервые увидел через треснувшую Луну, уже была в поле зрения, отсекая собой фиолетовый край горизонта.

Космонавт потянулся к полке, взял сильный бинокль и навел резкость.

На вытянутой стороне Луны он заметил несколько глубоких шахт‑провалов, внутренняя часть которых быстро вращалась по часовой стрелки. Они производили впечатление водоворотов в бурлящем море.

Блестящие белые нити, которые в тени Луны приобрели цвет латуни, уходили в шахты и кружились там с огромной скоростью. Ближе к центру водоворотов нити были несколько толще. На ум невольно приходили ассоциации с торнадо.

Возле каждой шахты светились три или четыре ярко‑фиолетовые точки. Дон уже видел такие точки на нитях. Он предположил, что это могут быть генераторы гравитационного поля.

Вывод, который можно было сделать, глядя на водовороты измельчаемой материи и нити, исходящие из них, был прост: лунное вещество, превращенное в пыль, гравий и отдельные большие камни, каким‑то образом высасывается и переносится в район северного полюса Странника.

Араб, Пепе и Большой курили на берегу Гудзона, готовые в любую минуту бросить самокрутку в грязную, покрытую слоем мазута воду, если бы кто‑то неожиданно подошел к ним.

Но пока все было спокойно. В городе царила тишина, исключительная даже для шести часов утра. Большой бросил, наконец, окурок в воду. Араб тут же прикурил новую самокрутку и все трое снова начали затягиваться сладким дымком.

Глядя на запад, они видели серое небо, далекие волнорезы и склоны Палисадеса.