— Только скажи, когда и где они должны встретиться? — спросила у него Донья.

— Сейчас я еще не знаю точно, — ответил Джоссерек. — Это будет не очень скоро. Мне нужно побывать на юге, встретиться со своими соплеменниками, помочь им поднять народ для свершения революции. Не раньше, чем через два месяца, а, вероятнее всего, через три. Только тогда мы пошлем за первым контингентом союзников. Сможешь ли ты… сможет ли кто-нибудь… собрать к тому времени их в селениях, чьи зимние сады расположены недалеко от границы?

— Да.

— Я сообщу, где они должны присоединиться к нам. Если нам будет сопутствовать удача, дополнительные силы помогут нам победить имперские войска в том районе. Гарнизоны немногочисленны, а их базы не сильно укреплены.

Но потом все усложнится. Сидир соберет свои отряды и двинется быстрым маршем вниз по реке. Нам придется туго, если мы встретим его спиной к морю. Мы должны будем двигаться на север. И второй, более крупный контингент войск рогавикианцев должен встретить нас в верховьях реки в точно оговоренное время. Смогут ли они сделать это?

— Думаю, что да.

— Возникнет проблема с продовольствием… Ведь это будет уже зима.

— Все приедут со своей едой. Одна мысль, что они смогут свободно охотиться, будет поддерживать людей.

— Если мы победим… Донья, я не могу читать будущее. Я не строю планов, кроме как захватить Арваннет. Пока еще. Может быть, впоследствии… Не знаю.

Он прислонился спиной к своему верстаку и до боли впился пальцами в его край.

— Вероятно, у вас будет столько же воинов, сколько у Сидира, если не больше. Но вот сможете ли вы победить их? Они полагаются не только на свои пушки и доспехи. Это хорошо обученные солдаты с высоким боевым духом. Если их уланы атакуют нас, сможем ли мы заставить тысячу рогавикианских копьеносцев стоять плечом к плечу? Мне кажется, что нет. Я думаю, что они разомкнут ряды и будут сражаться и погибать поодиночке — да, даже проявляя чудеса храбрости, все равно погибнут.

— Отвага значит больше, чем смерть, — тихо произнесла Донья.

Он ощутил почти физическую боль.

— Донья, ты будешь там?

— Во втором контингенте? Конечно. Как же иначе? То есть буду, если враг покинет Хервар.

— Я не хочу, чтобы тебя убили! Послушай, поехали со мной на юг.

Она удивленно посмотрела на него.

— Что?

— Давай уедем вместе отсюда. Ты и я… вместе с кем угодно, кого ты только захочешь взять с собой… Конечно, опасность не исчезнет, но это будет не так смертельно опасно, как партизанская война и заключительная битва армий, если ты доживешь до того времени.

— Джоссерек, почему ты предлагаешь мне это? Я не могу поехать с тобой. Я и осталась здесь не по своей воле — ведь Хервар окружен!

— Да, да, — быстро согласился он, — и я понимаю, почему ты не хочешь оставить свой народ. Но ты поможешь им намного больше, — со вздохом произнес Джоссерек, — если станешь помогать мне. Сама подумай. Я… мы, приморцы и арваннетианцы… нам нужен человек, который понимал бы северян, по-настоящему понимал их, знал, что они могут сделать, а что нет. Человек, к чьему мнению они могли бы прислушаться, совету которого могли бы последовать. И который имел бы опыт общения с людьми цивилизованных рас. И этот человек — ты. Я сомневаюсь, чтобы среди рогавикианцев имеется кто-нибудь, кто бы лучше тебя разбирался во всем, с большими, чем у тебя, связями. И мы вдвоем составим хорошую команду. — Он собрался с духом.