Стада обходят Тарию, и это время называется Временем Прохождения Тарии, затем отправятся на зимние пастбища, и начнется Сезон Зимовки; в третью, и последнюю часть года, в Сезон Короткой Травы, стада возвратятся на равнины Тарии, и соответственно это время называется Периодом Возвращения к Тарии. Именно тогда и состоятся ритуалы получения знамений относительно благоприятствования высших сил избранию Высокого Убара, единого для всех четырех народов фургонов.

    Сидя на шелковистой спине каийлы, я бросил взгляд на блеск высоких стен отдаленной Тарии.

    Она показалась мне надменным, гордым городом, неколебимо возвышающимся над равниной.

    – Будь терпелив, Тэрл Кэбот, – сказал мне Камчак, сидя в седле на своем скакуне. – Весной, когда начнутся игры Войны Любви, я отправлюсь в Тарию и, если ты захочешь, возьму тебя с собой.

    – Хорошо, – ответил я.

    Я подожду. Кстати, по зрелом размышлении, именно это и казалось мне наилучшим вариантом действий. Тайна кожаного ошейника представлялась мне второстепенной. Главная моя цель лежала где-то среди фургонов кочевников.

    Мне стало интересно, что имел в виду Камчак, говоря о Войне Любви, которая происходит на Равнине Тысячи Столбов. Ничего, в свое время я узнаю и это.

    – После Войны Любви, – добавил Камчак, – состоятся ритуалы предсказаний.

    Я кивнул, и мы погнали своих каийл к стаду.

    Как я узнал, в течение последних двухсот лет Высокий Убар кочевников не избирался, как, вероятнее всего, не будет этого и нынешней весной. Как я понял, путешествуя с фургонами, только устоявшиеся традиции года перемирия, который сейчас наступил, мешали свирепым кочевникам вцепиться друг другу в глотки, а точнее, в босков. Разумеется, как житель Ко-ро-ба, заинтересованный к тому же в судьбе нескольких северных городов, я не был огорчен тем, что Высокий Убар не будет избран. Впрочем, совсем немногие хотели его избрания. Тачаки, как и другие народы фургонов, предельно ценят независимость.

    Все же ритуалы предсказаний проводятся каждые десять лет. Сперва я рассматривал этот год как бессмысленную традицию, но позднее я увидел, что в пользу его можно сказать многое: народы фургонов сходятся вместе, и в это время, кроме простой радости общения, они получают много других полезных вещей – происходит межплеменной обмен босков и женщин, как свободных, так и рабынь; обмен скотом генетически освежает стада и в биологическом смысле того же эффекта достигает межплеменной обмен женщинами. Что может быть ещё более важным, так это то, что год перемирия дает традиционную возможность народам фургонов объединиться перед лицом кризиса, способного погубить каждый из них по отдельности. Теперь я считаю, что люди, узаконившие тысячу лет тому назад этот год, были поистине мудры.

    Мне было интересно, с чего бы это Камчак весной рассчитывал попасть в Тарию?

    Впрочем, я уже давно понял, что он не последний человек среди тачаков.

    Возможно, состоятся переговоры, возможно, будут оговариваться условия игр Войны Любви или торговли. Относительно недавно, и к своему удивлению, я узнал, что народы фургонов время от времени торгуют с Тарией. Это известие разожгло во мне надежды, что я в недалеком будущем сумею попасть в город, однако на деле надежды сбылись совсем не так скоро, да, может, и к лучшему.

    Народы фургонов, хотя и были врагами Тарии, не испытывали безразличия к её богатствам, особенно к изделиям из металла и ткани, которые высоко ценились кочевниками. Даже ошейники и цепи, надеваемые на рабов, были тарианскими по происхождению.

    Со своей стороны, в обмен на свои нажитые торговлей товары Тария получала рога и шкуры босков, каковых у степняков было предостаточно.