Элизабет Кардуэл в шкуре ларла, босая, шла рядом, придерживаясь за стремя Камчака. Ни Тенчики, ни Дины с нами не было. Вчера вечером за невероятную сумму в сорок золотых монет, четыре каийлы и одно седло Камчак продал Тенчику обратно Альбрехту. Это была одна из самых высоких цен, когда-либо заплаченных кочевником за рабыню. Я решил, что Альбрехту, по-видимому, очень недоставало его верной Тенчики; высокая цена, которую ему пришлось заплатить за девушку, стала ещё более вызывающей, когда Камчак принялся выказывать деланное изумление тому, сколько кассар способен отдать за рабыню; Камчак рычал от смеха, бил себя по колену, потому что слишком уж очевидной была заинтересованность Альбрехта в этой девушке, всего-навсего рабыне: связывая её запястья и надевая ей ошейник, Альбрехт ворчливо бранил её. Она же смеялась и бежала рядом с его каийлой, плача от радости. Я даже заметил, что девушка пыталась прижаться головой к его меховым сапогам.

    Дину, хотя она и была всего-навсего рабыней, накануне утром я усадил в седло перед собой и, развернув каийлу, поехал в сторону Тарии. Когда вдали показались блестящие белые стены города, я опустил её на траву. Она озадаченно взглянула на меня:

    – Зачем ты меня сюда привез? – спросила она.

    Я показал вдаль.

    – Это Тария, твой город.

    – Ты хочешь… – тихо спросила она, – чтобы я побежала «в честь города»?

    Она имела в виду жестокое развлечение молодежи кочевников, которые иногда, схватив прямо в лагере какую-нибудь из тарианских рабынь и забросив в седло, везли её в степь. Ссадив её где-нибудь неподалеку от стен её родного города, они приказывали бежать, а сами в это время раскручивали бола. Эта жестокая затея называлась «бегом в честь города».

    – Нет, – ответил я ей, – я привел тебя сюда, чтобы освободить.

    Девушка задрожала и уронила голову.

    – Я твоя, я и так твоя, – сказала она, глядя в траву, – не будь таким жестоким.

    – Нет, – ответил я, – я привез тебя сюда, чтобы оставить.

    Она посмотрела на меня и отрицательно покачала головой.

    – Я так хочу, – сказал я.

    – Но почему?

    – Потому, что я так хочу, – повторил я.

    – Я чем-то не угодила тебе?

    – Ничего подобного.

    – Почему же ты меня не продашь?

    – Не хочу.

    – Но ведь ты продал бы боска или каийлу?

    – Да.

    – Почему не Дину?

    – Не хочу.

    – Я дорого стою, – напомнила девушка. И это было правдой – она просто констатировала факт.

    – Ты стоишь больше, чем ты думаешь, – ответил я ей.

    – Не понимаю, – сказала она.

    Я порылся в кошельке на поясе и дал ей золотую монету.

    – Возьми это и поезжай в свою Тарию, найди свой дом и будь свободна.

    Внезапно она разрыдалась, потом упала на колени у лап каийлы, зажав золотую монету в левой руке.

    – Если это тачакская шутка, – прокричала она, убей меня сразу!

    Я спрыгнул с седла каийлы, преклонил колени рядом с ней и обнял, прижимая её голову к своему плечу.