Буры оказались в мешке. Старый опытный воин, человек отчаянной решимости и отваги, Питер Кронье еще мог бы со своими бойцами прорваться из вражеского кольца. Но с ним был обоз, громоздкий обоз крестьянской армии – четыре тысячи быков, столько же лошадей, сотни и сотни повозок, женщины, дети… 19 февраля в долине Вольверскрааля, между Кудусрандом и Паарденбергом, генерал Кронье отдал приказ: занять круговую оборону и рыть траншеи.

На следующий день Брюгель с товарищами напоролся на англичан. Только быстрые кони спасли буров. Ускакав на несколько миль, Брюгель приказал передохнуть, а сам выехал на ближний холм, чтобы осмотреться.

– Худо, – сказал он, вернувшись. – Попробуем податься восточнее.

Минут через двадцать они увидели драгунский эскадрон. Заметив их, англичане рассыпались и начали обходить с двух сторон. Отстреливаться было бесполезно. Опять вся надежда была лишь на коней.

Дмитрий мчался, прильнув к потной шее Гнедка, когда услышал сдавленный, задышливый крик Ганса:

– Они удирают сами!.. Они повернули назад!..

Дмитрий оглянулся: драгуны скакали в обратную сторону.

– Дядя Гуго, постой! – крикнул Дмитрий.

Они остановились и огляделись. С северо востока, от Блюмфонтейна, в красноватой пыли шла резвой рысью большая конная колонна.

– Наши? – выдохнул Клаус.

– Наши, владыка небесный, наши! – Брюгель сорвал шляпу и, бестолково размахивая ею, рванулся навстречу колонне.

Это был отряд Христиана Девета, молодого бурского генерала, который уже снискал славу дерзкого и умелого полководца. Одним из первых среди бурских военачальников он отказался от тяжелых обозов, отряд его был сравнительно невелик, но очень подвижен.

Девет шел на выручку Кронье. Вскоре подоспела коммандо Христиана Бота, брата Луиса; соединившись, буры в стремительном натиске прорвали кольцо англичан. Приказав отряду занять оборону, чтобы удерживать отброшенного противника, Девет и Бота поскакали в лагерь Кронье, а с ними – и Брюгель с Клаусом и Дмитрием.

Угрюм и грозен был последний редут прославленного бурского генерала. На унылой холмистой равнине мычало и ржало громадное стадо скота, опоясанное рядами фургонов и палаток. Вокруг почти сплошной линией змеились траншеи. Вечерело. У небольших костров маячили фигуры женщин и детей. Мужчины были в окопах.

Кронье обнялся с подъехавшими генералами. Брюгель шагнул вперед:

– Извините, господа… – Он протянул Кронье пакет: – Из Претории, от господина Крейца.

Кронье, похоже, удивился, но взял пакет, молча вскрыл, прочел. Ничто не изменилось в его широкоскулом заросшем лице. Вскинув седеющие брови на Брюгеля, генерал сказал устало:

– Спасибо, старина… Крейц предупреждает меня о том, что уже произошло, – и, смяв письмо, бросил его в костер. – А теперь, друзья, – повернулся он к Девету и Бота, – попрощаемся. Вам надлежит уйти обратно.

Худощавое, с длинной и редкой бородой лицо Девета стало сердитым:

– Вы плохо думаете о своих подчиненных, Пит Кронье.

– Я думаю о вас превосходно, – все тем же усталым, казалось, равнодушным голосом ответил командующий. – И я не хочу, чтобы бойцы республики погибли зря. Они еще нужны родине. Здесь Робертс все равно нас сомнет, сомнет вместе с вами. А кто будет драться завтра, послезавтра, через месяц?

– Но, Пит, ведь еще можно вырваться! – почти крикнул Девет.

Из сумерек вымахнул какой то всадник. Он подлетел почти вплотную.

– Генерал Девет, там плохо! – выкрикнул он.