Он здорово гнал лошадей и на рудник прискакал в тот же день. Из пондокки, нищенских лачуг негритянского поселка, завидя его, повыскакивали женщины, старики и детишки.

– Масса Дик приехал! Масса Дик!.. Какие вести привезли вы, масса Дик?

Они бежали за ним, вопили, бормотали что то, цеплялись за седло и стремена. Дмитрий снял шляпу, помахал ею и, чтобы отвязаться от толпы, крикнул, кивая на слугу:

– Вам все расскажет Ганс. Оставайся с ними, Ганс.

Отхлынув от него, негры с криками окружили земляка…

Его встретил Мориц. Казалось, он готов был целовать пыльные сапоги хозяйского зятя. Радостно причитая и угодливо кланяясь, он повел Дмитрия в дом Бозе, поручив коня кому то из слуг.

– Где Вейден? – грубовато спросил Дмитрий; он не любил Морица, льстеца и подхалима.

– Господин Вейден больной, масса Дик. Вы знаете, масса Дик, он немножко много любит доп, и потому у него всегда больная голова, масса Дик.

Вейден и впрямь был плох. Он совсем опустился. Из под грязных седых лохм смотрели мутные, запухшие глаза. Засаленная порванная куртка висела на нем, как мешок. Однако пьян он не был. Всплеснув руками, старик бросился к Дмитрию, но тут же схватился за сердце, охнул.

– Болит… Это от радости, Дик… Это ведь ты, Дик?.. Бросили вы меня, забыли.

– Садитесь, дядя Клаас, садитесь. Что ты стоишь, Мориц? Дай господину Вейдену воды!

Мориц стремглав кинулся на кухню.

– Он не слушает меня, Дик, этот наглый негр. Он боится только сильных, а я слабый, старый человек, и он не хочет меня слушать. Понимаешь, не хочет! – Старик бормотал и хныкал, как обиженный ребенок.

– Успокойтесь, дядя Клаас, успокойтесь. Вот выпейте воды. Может, вам прилечь?.. Мориц, быстро ужин. Да побольше засыпь там зерна коню.

– И пусть он даст нам вина… Нет, пусть даст бренди. Скажи ему, Дик.

Мориц стоял, склонившись перед Дмитрием. Тот крикнул:

– Слышал, что сказано? Быстро!

«Да, худо дело», – подумал Дмитрий. Разговаривать с Вейденом о делах в тот вечер он не хотел, однако тот сам завел речь о руднике.

– Я плохо справляюсь, Дик, с поручением хозяина. Тут нужен кто то другой. Этот Мориц все может растащить, я ему не доверяю.

– Ну как же он посмеет?

– Ох, Дик, ты не знаешь его! И потом… – Старик таинственно поманил Дмитрия пальцем к себе поближе, зашептал хрипло: – По моему, здесь бывает Якоб Мор. Они снюхались с Морицем. Вот в чем дело.

Дмитрий отшатнулся.

– Бросьте, дядя Клаас. Что за чепуху вы говорите! Откуда быть здесь Мору? И с каких это пор Якоб стал водиться с неграми?

– Нет, Дик, ты не знаешь, они снюхались.

– Ну хорошо, мы поговорим об этом утром. Только вы… приведите себя в порядок, дядя Клаас. Переоденьтесь хотя бы.

Дома его ждал Ганс. Как старательная хозяйка, он обметал с вещей пыль.

– Ты почему не остался в поселке?

– Я подумал, может, я нужен буду вам, масса Дик. А в поселок, сказал я им, я приду еще завтра. Они послушали мой рассказ, я послушал их. Негры плохо живут, масса Дик, совсем плохо, им нет чего поесть. Хозяина нет, работы нет, денег нет. Они едят только то, что дает вельд. А разве много может дать вельд? Ведь у них нет своей земли, негде сеять сорго и маис, нечего есть.

Он говорил еще долго. Дмитрий хмурился, склонив голову на ладонь, наконец спросил:

– Секе жив здоров?

– Немножко здоров, только очень тощий и старый.

– Сбегай ка за ним.

– Сейчас?

– Сейчас.