Никто из нас не хотел признавать, что мы оба испытывали боязнь, что последняя ночь будет конечным моментом нашего времени вместе. Я не могла позволить себе зацикливаться на этом, но это была действительность, которую не возможно было игнорировать.

Мы минули труднопреодолимую внешнюю изгородь и затем быстро добрались до последнего холма, когда уже наступили сумерки. Я оглянулась через плечо, мой внимательный взгляд странствовал по скомпонованной толпе. Все они были готовы. Настало время совершить это, дабы покончить с этим. Всё свелось к битве, и не только ради нас, но и ради несведущих смертных. Если мы проиграем, мир смертных падет к ногам Ареса, и тогда обитатели Олимпа станут следующими в его списке для завоеваний. Стражи и Охранники, стоящие у нас за спинами, тоже это понимали. Вся эта ситуация была гораздо значительнее, чем все мы вместе и каждый из нас.

— Пора, — сказал Персес. Эмоциональное возбуждение практически скатывалось с Титана.

Сет кивнул и повернулся ко мне. Часть меня желала отложить этот момент, но это был один из тех случаев, когда я должна была повзрослеть. Чего я хотела и что я должна была сделать — две абсолютно разные вещи.

Я поклялась себе, что это будет последний момент в моей жизни, когда я должна делать выбор между «хочу» и «надо». Я развернулась и обняла Люка, потом обняла Солоса.

— Берегите себя, — наказала я им обоим. — Обещайте мне это. А если не сдержите обещание, то я найду вас двоих в Подземном Царстве и надеру вам задницы. Я клянусь.

Люк усмехнулся.

— Ты, собственно говоря, должна сделать то же самое. Я обещаю.

— Как и я, — добавил Солос, наклонив голову и прижавшись губами к моей щеке. — И ты сделай то же самое.

Я кивнула и отвернулась до того, как стану совсем подавленной, встречаясь лицом к лицу с Айденом. Захватив одной рукой в кулак рубашку Айдена, я склонила его голову к себе, и поцеловало его. И это не был целомудренный поцелуй. Или нежный. Наши губы непрерывно травмировали друг друга, наши тела слились в прикосновении. Я пыталась испить его до дна этим поцелуем, как и он меня.

Несколько низких похотливых посвистываний вернули меня к реальности. Я отстранилась, качнувшись назад на каблуках своих ботинок, но он всё равно удерживал меня. Глаза Айдена были цвета жидкого серебра.

— Я люблю тебя, — сказала я. — Люблю так сильно.

Губы Айдена скользили по моим губам.

— Agapi mou, я присоединюсь к тебе тотчас.

Медленно кивая, я испустила долгий выдох и выскользнула из его объятия. Развернувшись, дабы направиться туда, где ожидали меня Персес с Сетом, я не смогла оглянуться назад. Даже не смогла тогда, когда мы втроём начали свою прогулку на восток, потому что если бы я сделала это, то рванула бы назад к Айдену, а мы не могли больше этого откладывать.

Мы прошли порядка полумили, когда Персес поднял руку, жестом заставляя нас остановиться. Он вздернул подбородок вверх, вид у него был наблюдательный. Затем он зверски улыбнулся. Секунду спустя мощный рёв пронесся сквозь высокие вязы и ели, отправляя птиц безумно рвануть ввысь. Это был звук ярости и непреклонности — звук войны. Я резко развернулась в западном направлении. Сумеречное небо осветилось оттенками огненного и красного, которые усиливались каждые пару секунд.

— Начинается, — улыбка Персеса растянулась, как будто он предстал перед пиршеством с его любимой едой. — Мы должны поспешить.

Сердце бешено заколотилось, я запрятала свои эмоции глубоко внутрь себя, опираясь на чувство долга и держась за него изо всех сил. Вместе с Персесом и Сетом, мы побежали вниз по холму, несмотря на то, что моё сердце осталось там, у ворот, с моими друзьями и Айденом.

Огибая выходящие на поверхность огромные валуны, и отбрасывая каменную осыпь и грязь, мы пронеслись вниз по скалистому склону.