|
— Я рад быть здесь. «Что же в нем такого странного, — гадала Кимберли, — такого удивительно привлекательного?» То, как он говорил? Фразы короткие, отрывочные — как будто он изучал английский только в школе. То, как он прятал глаза? То, какой была на ощупь его рука, коснувшаяся ее руки, — холодная и гладкая, как стекло? (И, кажется, что-то было не так с одним из его пальцев?) И еще от него исходил какой-то совершенно особенный запах, не похожий ни на один из лосьонов после бритья и одеколонов. Казалось, этот запах естественный, исходящий от его кожи, волос, дыхания. — Давайте пройдем в салон, — сказала Кимберли, — и я представлю вас другим гостям. Она взяла Ариуса под руку и повела в соседнюю комнату. Ощущение у нее было такое, будто она идет рядом с кинозвездой. Все вокруг реагировали таким образом, словно так оно и было, — расступались, давая им дорогу, обрывали беседу на середине, начинали шептаться: «Кто это с Кимберли?» На Ариуса все это, похоже, никакого впечатления не производило. Если Кимберли его кому-то представляла, он вел себя вежливо, но вообще был не слишком разговорчив. Отвечал любезно, но коротко и всегда туманно, уклончиво. Через некоторое время, задав ему несколько вопросов сама и послушав, как он отвечает другим гостям, Кимберли поняла, что знает об этом человеке не больше, чем в тот момент, когда встретила его в вестибюле. Откуда он приехал, чем занимался, где остановился в Нью-Йорке? Все это оставалось загадкой. Даже Сэму удалось выдавить из Ариуса всего несколько слов, но Кимберли прекрасно понимала, как ее муж воспримет Ариуса. Длинные светлые волосы, дизайнерские очки, и вдобавок этого человека представил его жене пресловутый Ричард Рейли. Сэм наверняка приплюсует Ариуса к парикмахеру Кимберли, дизайнеру интерьера, консультанту по антиквариату и всем прочим ее приятелям-геям. И, по мнению Кимберли, лучше этого просто быть не могло. Если, конечно, не выяснится (упаси боже!), что это действительно так. Ну а этот маленький кусок дерьма, Эзра, все же вышел к гостям и даже, насколько успела выяснить Кимберли, поблагодарил мэра за то, что тот помог вытащить его из тюрьмы после безобразий, учиненных в парке около здания ООН. Теперь Эзры нигде не было видно. Кимберли была уверена, что он вернулся к себе и занимается там какой-то ерундой, которую именует «научной работой». Все остальное, похоже, было под полным контролем. Шампанское и прочие напитки лились рекой, официанты сновали среди гостей с подносами с канапе и легкими закусками, в столовой был устроен роскошный буфет, и всякий раз, когда Кимберли проходила по вестибюлю, открывались двери кабины лифта и оттуда выходили все новые и новые гости. Кимберли даже удалось уговорить Кэти Коурик[45] заглянуть на полчаса, и она была уверена: на следующий день о вечеринке обязательно будет упомянуто в средствах массовой информации. Похоже, единственным, кто не развлекался на всю катушку, был ее загадочный гость, мистер Ариус. Кимберли, конечно, совсем не хотелось с ним расставаться, но нужно было исполнять обязанности радушной хозяйки, поэтому она была вынуждена отправить его, образно говоря, в свободное плавание. Всякий раз, когда он попадался ей на глаза, он был один, с бокалом шампанского в руке (и похоже, к шампанскому не притрагивался, бокал все время был полным). Ариус то в одиночестве прогуливался по террасам, то возвращался в комнаты и с большим интересом рассматривал картины или скульптуры. Может быть, он и в самом деле был серьезным коллекционером произведений искусства и хозяином огромного замка на юге Франции, где все комнаты от пола до потолка были завешаны знаменитыми картинами и уставлены статуями. Заметив, что Ариус остановился около не слишком выдающихся полотен, приобретенных первой, покойной женой Сэма, Кимберли, повинуясь безотчетному порыву, подошла к нему и спросила: — Вы действительно коллекционируете произведения искусства? — Я ценю красоту, — медленно протянул он в ответ, — во всем. |
