Всем было сказано внимательно следить за окружающей обстановкой.

Редден и Райлинг, снова оказавшиеся в середине группы, обменялись понимающими взглядами. Песнь желаний, будучи весьма универсальной, не очень хорошо определяла опасность, а их опыт такого рода был довольно ограниченным.

— Надеюсь, она не рассчитывает на нас, — пробормотал Редден своему брату, который просто кивнул в ответ.

Сегодняшний путь через Клыки был очень похож на предыдущий, но физически истощал сильнее. Чтобы двигаться то вверх, то вниз по холмам в этом каменном лабиринте, требовалось больше усилий, к тому же, хотя они и не смогли заметить источника влаги, воздух был до странности густым. Чем дальше они продвигались, тем тяжелее становилось. Никто особо не разговаривал, а если и приходилось, то шепотом и короткими фразами. Даже Редден и Райлинг, обычно привыкшие делиться мыслями и давать ироничные комментарии, молчали, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги.

Дважды в течение четырех часов Хайбер давала группе возможность недолго отдохнуть. Каждый раз она разговаривала с Вещателем через Фаршона, успокаивая себя, что все в порядке и ничего необычного нет. Вещатель показывал кивками и жестами Фаршону, что так оно и было.

Тем не менее, ей было неспокойно. Примерно после двух часов в Клыках, она обнаружила, что ее компас перестал работать. Она верила, что они смогут найти выход, если придется, даже без помощи Вещателя, но не могла сказать, в каком направлении они движутся. В этой глухомани было мало ориентиров, по которым можно было отслеживать их продвижение вперед, и ни одного, чтобы отмечать дорогу назад, за исключением тех, которые они сделали сами. Вечно закрытое туманом и тучами небо не позволяло ей точно определить положение солнца днем или звезд ночью. Все выглядело одинаково. Даже после нескольких часов ходьбы она не была уверена, какое направление ведет вперед, а какое назад. Она даже не могла с уверенностью сказать, что они не ходят по кругу.

Вещатель заверил Фаршона, что они двигаются по прямой линии и приближаются к краю болота, которое она искала. Однако ее уверенность в способностях этого отшельника, уже сильно подорвавшаяся, не улучшилась. Одного его беспокойного поведения было достаточно, чтобы у нее появились сомнения. Он начал бормотать про себя, кивая и качая головой, размахивая руками и обращаясь к земле, по которой шел. Он тащился, обхватив себя руками, как будто теряя равновесие. Иногда он плакал. Когда она смотрела на Фаршона за разъяснениями, скиталец лишь пожимал плечами. Уж таков Вещатель, как бы говорил он.

Хуже всего было то, что отшельник постоянно твердил о том, что не имеет значения, что они делают, потому что все они обречены. Он говорил это только Фаршону, однако она часто оказывалась поблизости, когда он это делал. В лучшем случае, это нервировало. Хайбер в это не верила, ни на минуту не думала, что он знает о том, что случится в эту секунду и в следующую. Однако постоянное повторение этого пророчества изматывал ее, и она попросила прекратить произносить его вслух.

Но Вещатель, казалось, ничего не мог с этим поделать, даже после того, как с ним поговорил Фаршон, поэтому она оставила все, как есть.

Дорога через Клыки высасывала силы. Они шли уже почти шесть часов, и хотя на них ничего не нападало и им не угрожала никакая видима опасность, время уходило, а они до сих пор не обнаружили то болото, которое искали.