– Да, ты прав. Думы. Они просто разрывают мне голову. Мои мурзы уже порядком устали от этой войны.

– Это известно всякому, мой повелитель. Но тебя никто не винит. Все знают, что мы здесь по воле султана. Наши мурзы и салтаны любят походы и набеги, но они не жалуют больших и долгих войн.

– Мы теряем воинов на просторах этой дикой Сарматии, Селим. И мы уже сражаемся не за себя. Наша задача была ослабить Войско Запорожское и Речь Посполиту. Это уже сделано. Но теперь мы ввязались в большую войну с Москвой.

– Но и нам не так выгодно, чтобы Московский царь усилился за счет Украинских земель, мой повелитель. Разве нет?

– Это так. Но пусть себе дерутся поляки с московитами. Пусть украинские полковники рвут глотки друг другу как шакалы. То нам выгодно. Но сейчас мы сражаемся за интересы султана. А он не спешил нам помочь.

– Султан не вникает в дела государства. В Стамбуле правит великий визирь Мехмед Кепрюлю.

– Знаю, – хан взял пиалу и отхлебнул шербета. – И даже знаю, что Кепрюлю уже подыскал мне замену. Этого проходимца Чобан-Гирея. Хотя он такой же Гирей, как и последний раб в Бахчисарае. Слишком много они унижают Крым!

– Мы не можем, открыто восстать против османов, мой повелитель, но стоит действовать хитростью.

– Хороша хитрость, – горько усмехнулся хан. – Мы идем в битву и скоро сотни правоверных устелют своими телами степи Сарматии. А где те самые алаи (полки) спахиев, и янычарские орта (роты янычаров), которые нам обещал султан? Их нет. Падишах бережет своих солдат. Ему нужно, чтобы и мы ослабли в этой войне. Чем Крым слабее, чем он будет сговорчивее.

– Нам стоит разбить урусов Шеремет-паши, мой повелитель. Это выгодно и нам. А затем стоит подтолкнуть поляков к перемирию. А если Речь Посполитая подпишет перемирие, то и мы сможем уйти в Крым.

– И поляки пойдут на перемирие, если мы победим? Чарнецкий рвется в бой после своих побед. Особенно после победы над армией Хованского.

– Но в Варшаве и Кракове многие сенаторы ждут мира. Стоит послать к ним тайных послов с подарками. Особенно нам может помочь в том сенатор Моршинский, главный подскарбий Речи Посполитой.

– Ты уже наладил с ним связь? – хан посмотрел на своего друга.

– Мог ли я решиться на то без ведома моего повелителя?

– Тогда не медли более. Действуй.

– Это возможно только после победы нашей над армией Шеремета-паши.

– В этой победе нет никакого сомнения, мой Селим. Шеремет горяч и смел. Он чем-то сродни князю Пожарскому, которого мы разгромили под Конотопом. Мы заманим его в ловушку. Думаешь, зачем я разбил здесь лагерь? Поляки отогнали Шеремета от Любара. И они ринется на нас.

– Но мы окажемся в клещах если поляки не подойдут к нам на помощь. Разве нет?

– Это только в том случае, если молодой Хмельницкий выступит к Шеремету-паше на помощь! Но этого не случится. Поляки уверили меня, что Юрий Хмельницкий не тронется с места.

– Не станет помогать, но и не станет мешать?

– Уже тем, что он просто не поможет урусам, он окажет мне услугу. Так что в моей победе над урусами я уверен. И после этого Юрий переметнется к королю, как это сделал до него гетман Выговский. Нам удалось вбить между гяурами клин. И они еще не скоро поймут, как их обманули.

– Умелая дипломатическая победа стоит не менее чем победа на поле брани, – произнес Селим-бей.

– Но нам стоит подумать, чтобы османы не обманули нас, – хан снова отхлебнул шербета из пиалы. – Как максимально использовать плоды нашей будущей победы?

– Разгром армии Шереметева даст нам господство на Юге Сарматии вплоть до самого Киева! И если мы сделаем это без помощи султана, то сможем заключить союз с Речью Посполитой.