– Пусть все будет, так как ты хочешь, Дауд-бей. Но великий визирь, твой покровитель, хоть и большой человек в империи, но он не султан. И против воли Мухаммеда IV он не пойдет если что. А султана уже настроили против тебя.

– Но кто? Я хочу знать своего врага! – вскричал Дауд-бей.

– Не стоит так повышать голос, почтенный бей. Хоть нас здесь никто и не может слышать, но все равно не нужно кричать. А твоих врагов много, бей. Это все кто завидует твоему возвышению. Они не так умны, как ты, но не желают, чтобы ты их обошел. Больше того, они в тайне мечтают, сменить и самого великого визиря.

– А кто будет вместо него?

– Ибрагим-паша претендует на эту должность. Сам, понимаешь, почтенный Дауд, что наш султан не интересуется государственными делами. Он на охоте или в гареме с одалисками. И правит империей визир Кепрюлю. Но султан может сменить его у руля империи. А за Ибрагим-пашой стоят многие придворные.

– И они могут нанести Кепрюлю удар через меня.

– Да. И в этом случае великий визирь откажется от тебя, почтенный Дауд-бей. Сам понимаешь, хоть ты и дорог ему, но своя голова дороже.

Вдали послышался шум. Это были шаги человека, что шел по дорожке среди цветов со стороны фонтана. Сулейман-паша посмотрел туда и сказал:

– А вот и тот, кого мы ждем, почтенный Дауд-бей.

К ним приблизился молодой человек в шелковом халате и чалме. На вид это был не осман, а принявший ислам европеец. Он почтительно поклонился, произнес приветствие и получил разрешение войти и сесть рядом.

– Ты еще не знаешь нового баш-дефтедара империи Мустафара? Он молод, но великий визирь верит ему.

Сулейман представил чиновника Дауд-бею. Дауд не видел его, но много слышал о его талантах. Это был венецианец по рождению и в прошлом купец, захваченный в плен берберскими пиратами. Его продали в Стамбул, и его купил сам Мехмед Кепрюлю. Он быстро освоился на новом месте и принял ислам. И вот он баш-дефтедар османской империи. Иными словами главный казначей султана.

– Я слышал о талантах Дауд-бея.

– И я слышал о тебе, эфенди Мустафар. Ты отлично разбираешься в налогах и умеешь придумывать новые. Мало кто может сейчас придумать, что можно еще обложить. Но ты это умеешь, эфенди.

– Я нашел деньги на окончание строительства Новой мечети и средства на благоустройство дворца. Тот, кто занимал пост баш-дефтедара до меня, так повышал «Десятую деньгу», что её стали называть «Третей деньгой». И это вызвало восстания во многих бейликах империи.

– Мне известно это, почтенный Мустафар. Ты умный человек. С умными людьми всегда приятно иметь дело, – Дауд-бей сделал комплимент новому знакомцу.

– Это если ты сам умный, – с улыбкой произнес Сулейман. – На дураков это не распространяется. А во дворце падишаха дураков хватает.

– И я пришел к тебе именно из-за этого, почтенный эфенди Дауд. Многие чиновники из новых турок ненавидят тебя как турка коренного. Они завидуют твоему возвышению. Я также не пользуюсь их расположением, хоть сам из их числа. Сулейман-паша посоветовал мне заключить с тобой союз.

Дауд-бей склонил голову в знак согласия.

– На тебя, почтенный Дауд-бей, поступила жалоба самому султану Мухаммеду IV. А ты знаешь, как бывает вспыльчив султан. В такой момент тебя не защитит и сам великий визирь. Тем более что и над его головой собрались тучи.

Дауд-бей побледнел. Такой прыти от своих врагов он просто не ожидал.

– Но кто подал жалобу на меня? И в чем меня можно обвинить?

– Жалобу на тебя подал анатолийский казаскер Вахид-паша. Он завидует тому, что тебя назначили на высокую должность каймакам-паши. А он стоит за Ибрагима-пашу в должности великого визиря.