– Нет, я хочу поиграть с тобой.

– Или ты уходишь, или садишься учить алфавит!

– У меня нет никакого желания сегодня учить алфавит.

– Тогда иди. И забери свою монетку.

Зимой запасы оружия постоянно росли, хотя и не так быстро, как раньше. Зопирион снова приступил к работе в Арсенале и позвал Сеговака, Архита и помощника Абдашарфа обсудить особенности новой конструкции катапульты.

– Если лебедку установить чуть дальше, ребятам будет проще работать с ней: не придется стукаться костяшками пальцев о раму, – сказал Сеговак.

– А эти растяжки толще, чем нужно. Можно сделать ее не такой тяжелой… – предложил Архит.

– Да понравится это господину Зопириону, но господин Профимион предложил увеличить дальность полета, укрепив лук сухожилием, как делают скифы…

Как и предсказывал Архит, Зопирион оказался включенным в круг близких друзей Дионисия. Однажды вечером он и Архит, как и остальные, проводили вечер за чашей лесбосского вина в андроне [64] дворца Дионисия под внимательными взглядами телохранителей тирана. Дамокл, тонкий и гибкий поэт, один из самых откровенных льстецов, превозносил достоинства и величие патрона, когда в комнату с письмом в руке вошел Дионисий.

Гости встали.

– Наконец, друзья мои, я получил из Неаполя письмо от Лифодема. Несомненно, оно касается закупок зерна для следующей кампании.

– Хвала богам, о, Дионисий, это превосходно! – выкрикнул Дамокл.

Дионисий взглянул на поэта и озадаченно сдвинул брови.

– Если я еще не открывал письма, откуда же тебе известно, плохие там новости или хорошие?

Это замечание никоим образом не вывело Дамокла из равновесия.

– Клянусь богами, Дионисий, какой великолепный упрек! У тебя на все готов ответ! Скорость мысли, свойственная богам, и прекрасно подвешенный язык – несомненно, ты самый выдающийся, удачливый и счастливейший из смертных! Если, конечно, ты на самом деле смертен.

– Спроси это у кирасы, которую я ношу, – ответил Дионисий. – Боюсь, утверждение о моем бессмертии можно проверить. Что касается счастья, почему бы тебе не поменяться со мной местами?

– Ох, нет, господин! – возопил Дамокл. – Неужели смертный решится занять место бога? Человек не может забраться на небо или жениться на Афродите. Мое собственное ничтожество только подтверждает абсурдность – нет, нечестивость – подобных идей.

– Когда‑нибудь тебе придется ощутить все радости моего положения – сказал Дионисий. – Тогда возможно, ты перестанешь болтать о моем неописуемом счастье. Как продвигается работа над новой моделью катапульты, Зопирион?

Зопирион рассказал.

– Попытайся закончить модель к концу Антестериона. [65] Карфагеняне взволнованы, и собираются отомстить за понесенное прошлым летом поражение. Мы должны опередить их.

Вечером того же дня Зопирион обсудил новость о грядущей кампании за ужином с Архитом и Коринной. Оба советовали ему убежать в Тарент. Но мучительные раздумья и отвращение к войне, возникшее в нем после падения Мотии, постепенно ушло. Он отказался.

– Если я покину службу Дионисия после первой же кампании, то создастся впечатление, что он разочаровался во мне и отправил в отставку уволил. К тому же подобные кампании достаточно безопасны для стратега. На этот раз будет несколько небольших осад, – аргументировал Зопирион свой отказ.

– Эх, старик. Боюсь, теперь ты и Дионисий смотрите в одном направлении, – заметил Архит.