– Не во всем! И замечаю его уловки. Однако не могу не согласиться, что в ряде случаев горожане управляют городом значительно хуже, чем личность, подобная Дионисию.

– Прекрасно, что тебя волнует твоя карьера. Но мне казалось, что семья должна стоять на первом плане, – вмешалась Коринна. – Пока ты вместе с ним гоняешься за славой, мы подвергаемся опасности.

– Хорошо, хорошо. Обещаю по завершении кампании покинуть службу. Я просто хочу упрочить свою репутацию, и все.

Всю последующую декаду Сиракузы будоражили слухи о стремительной подготовке карфагенян к войне. Зопириона и Архита пригласили на очередной обед для узкого круга приближенных к архонту. Тиран расхаживал среди гостей в длинном платье из королевского пурпура и с золотой короной на голове. При виде такого величественного зрелища кое‑кто из гостей даже присвистнули от изумления.

– Твое одеяние, господин, подтверждает мои давние подозрения о том, что ты не человек, а божество! – произнес Дамокл.

– Хм, – фыркнул Дионисий. – Если бы так считали жители Карфагена, мои проблемы исчезли бы сами по себе. Понимаете, друзья, до поры до времени я не хотел появляться в таком наряде перед жителями Сиракуз. Для них я должен был оставаться просто архонтом, в обычае которого республиканская простота во всем, даже в одежде. Но теперь, когда в моей власти находится почти вся Сицилия, мне захотелось поэкспериментировать с символами монархии. Разве мог Великий Царь держать в повиновении многочисленные народы Персии, если бы он вместе с простолюдинами расхаживал по улицам Вавилона и шутил и болтал с чернью? Вряд ли.

– Так как продвигается подготовка карфагенян к войне? – поинтересовался один из гостей, когда собравшиеся возлегли на ложа.

– Насколько я знаю, это скорее слухи, нежели факты. Однако мне сообщили, что Гамилк собирает повести на Сицилию миллионную армию.

Некоторые из гостей тревожно переглянулись. Дионисий снял корону и почесал голову: очевидно, она натирала ему.

– Но каждый солдат знает, какие строятся безумные предположения, когда разговор заходит о величине вражеской армии. – добавил тиран.

– Все правильно, господин. Даже Геродот, чью историю я читал, приписывает Ксерксу во время нападения на Элладу армию в миллион восемьсот тысяч человек. Просчитав запасы продовольствия и транспорт, зная организацию Персидской державы, Ксеркс, скорее всего, обошелся десятой частью указанного количества – я имею в виду реальных воинов.

– Я верю, что слухи в подобных случаях сильно преувеличены, – ответил Дионисий. – Какова бы ни была численность вражеской армии, мы должны ускорить нашу подготовку. Возможно, придется выступить в течение ближайшей декады.

– Ах, нам ничего не страшно, когда нас ведет Дионисий, – вставил Дамокл. – Дионисий один превосходит миллион простых солдат. Как мы счастливы наслаждаться лучами твоего счастья!..

Дионисий пристально воззрился на Дамокла. Тот замолчал, и улыбка медленно сползла с его лица. Затем Дионисий медленно поднял глаза на пространство над ложем поэта.

Вытянув шею, Дамокл проследил взглядом направления взгляда повелителя. От увиденного его лицо побледнело, а кубок со звоном упал на пол. С потолка на одном конском волосе свисал меч. Он висел прямо над ложем Дамокла. Похолодев от ужаса, поэт не отрывал от него глаз.

– Однажды я предупредил тебя, Дамокл: если ты опять забалабонишь о моем счастье, я дам тебе вкусить, что значит быть правителем, – повысив свой звучный голос, произнес Дионисий. – Теперь ты знаешь. Козни и интриги висят над моей головой подобно этому мечу. Дома – противники и изменники, за рубежом – ссыльные и внешние враги находятся в постоянной готовности убрать меня со сцены – поверхности Земли.