Зопирион усмехнулся.

– Это весьма странно, потому что в детстве, когда в школе изучал пифагорейские доктрины, я был уверен: именно я – воплощение Дедала. Совершенно очевидно, что каждый из нас в равной степени может быть, а может и не быть перевоплощением Дедала, но вряд ли одновременно.

– Я знаю только то, что я знаю, – мрачно ответил Алексит.

– Таким образом, какой бы ни оказалась правда, весьма сомнительны наши воспоминания о прошлых жизнях. Возможно, в сокрытии их от нас заключено определенное божественное намерение. В этом трудности метапсихоза. [40] Не помня прошлых жизней, мы продолжаем повторять снова и снова свои глупые ошибки.

– Но я смог  вспомнить свою!

– Поздравляю!

Сеговак, пытаясь справиться с нахлынувшим потоком идей, стоял, прислонившись к перилам, и дергал себя за усы.

– А что твой Пифагор говорил о богах? – спросил он Зопириона.

– Практически то же самое, что и представители Элейской школы. Пифагор говорил, что символом бога может быть шар, как самая совершенная фигура. Однако когда дело касается подробностей, человек попадает в сферу неясного, неуловимого, либо признается, что внутренняя природа божественного непостижима. Как бы то ни было, доктрины Пифагора были предназначены только для узкого круга посвященных. Профаны же должны быть уверены в том, что боги непосредственно участвуют в делах смертных, награждая добродетель и наказывая грех. Без этого не простые люди не смогут поступать как должно.

Сеговак засмеялся.

– Проблема состоит необходимости определить, кто эти мудрые философы, и кто есть профаны? Каждый будет думать, что именно он и есть мудрец, а к плебеям относится любой другой!

Зопирион улыбнулся, но такой поворот дискуссии ему понравился.

– О, варвар, тебе нужно быть философом, а не воином! Однажды в Тире я мне довелось услышать и другую доктрину. Вавилонцы утверждали что‑то вроде того, что боги – это звезды, или звезды – колесницы богов, здесь я не вполне разобрался. Но события на земле происходят в полном соответствии с их движением по небу.

– Не слишком ли это тяжеловесное утверждение? – спросил Сеговак. – Ведь звезды ходят по небу всегда одинаково, одна за другой. Так какой смысл молиться какой‑либо звезде: в любом случае будет двигаться по небу как обычно по строго определенной траектории, значит, события на земле тоже будут происходить такие же, как и раньше. Это ничем не лучше идеи, которую выдвинул почтенный этруск – прости, я забыл твое имя, господин?

– Вибенна.

– Идеи господина Вибенны: насчет того, что у старших богов уже приготовлен развернутый план для всего мира, и все события происходят в полном соответствии с ним. А вы что думаете о богах, мастер Зопирион?

– Думаю, это математические принципы, управляющие вселенной, – ответил Зопирион.

– Но молитва вряд ли поможет человеку изменить эти математические принципы, не более, чем она может изменить разум звезд, или божественные принципы Алексита, или грандиозный мировой план Вибенны.

– Возможно, и нет. Однако если человек узнает, как эти принципы работают и найдет им практическое применение, то это может изменить к лучшему его удел в мире живых.

– А я думаю, что вы все неправы, – вмешался в разговор Асто, помощник капитана. Все это время он негромко раздавал указания матросам. – И если вы извините меня, нечестивца… Вы говорите о поиске истины, о богах. – тут Асто поднял глаза к небу и коснулся рукой груди, губ и лба. – Разве можно поймать кита на удочку или забраться на луну по судовому трапу? Так как же крошечный дух смертного может понять великие замыслы богов? Всем известно: боги сильны, ревнивы и ужасны.