– Послушай, юноша, – холодно отрезал Ифбаал. – чем меньше я узнаю о твоих трудностях, тем лучше будет для всех нас. А теперь, позволь мне приступить к исполнению своих обязанностей.

Новый пассажир повернулся к остальным. Те сидели прямо на палубе или на корточках около перил и заинтересованно наблюдали.

– Возрадуйтесь, все! – произнес он. – Я Алексит, сын Крата, следую ко двору Дионисия. Мне было бы приятно познакомиться со всеми вами. Назовите ваши имена!

Юноша познакомился и вежливо поприветствовал каждого, одарив Коринну особой улыбкой. Алексит был всего несколькими годами старше Зопириона, но ниже ростом и более хрупким. Длинные светло‑каштановые волосы обрамляли удивительно красивое и нежное, почти женское лицо, на котором ясно светились голубые глаза. В окружении бородатых мужчин особенно странно выглядело его чисто выбритое лицо. Зопирион даже позавидовал тому, насколько свободно новоприбывший общается с незнакомыми людьми.

– Почему ты покинул Велию в такой спешке? Нам, в отличие от капитана, это очень интересно, – спросил он.

Алексит сделал неопределенный жест рукой.

– Все дело в философии. Вместе с друзьями я начал говорить о высшей мудрости. А тупоголовые члены магистрата усмотрели в этом подрывную деятельность. Нелепо как‑то.

– А какая школа философии? – спросил Зопирион.

– Элейская или Велийская, если ты понимаешь, о чем идет речь.

– Я не невежда, – заметил Зопирион. – Еще мальчиком я учился у великого Филолая.

– Который считает, что земля летает по кругу вокруг луны или что‑то в этом роде? Чудовищная идея! Значит, ты – пифагореец?

– Меня так называют, потому что я у них учился и являюсь последователем их математических теорий. Но по профессии я не учитель и не лектор. Я строитель, и неплохой, позволю себе заметить.

– Впрочем, как и я. Мы кораблестроители. И вместе с друзьями мы хотели убедить жителей Велии, что управлять страной должны люди, разбирающиеся в философии и технических искусствах. Но глупое и невежественное народное собрание… Возможно, где‑нибудь в другом месте я найду более просвещенных людей. Как ты думаешь, мне удастся убедить тарентийцев проголосовать за такое правительство?

– Не знаю. Наше правительство нравится нам таким, какое оно есть. К тому же я далек от политики.

Алексит хихикнул.

– Горожанин с широким кругозором не должен стоять в стороне от политики, особенно, если он философ. Политическая жизнь города – вот где центр его существования.

– Нет, я предпочитаю не иметь столь широкого кругозора и мирно заниматься своим делом.

В разговор вмешался старый этруск.

– Вся эта бестолковая болтовня греков, которую они называют философией – пустая трата времени. Даже все вместе взятые ваши научные – как вы их называете – претензии не в силах изменить мир. Единственное, чему можно научиться – это приспосабливаться к нему. А приспособиться можно, лишь изучая приметы, посредством которых бог открывает людям свои планы. Так в начале начал учила этрусков нимфа Веголия.

– А какие боги? – спросил Сеговак. – На родине мы поклоняемся нашим собственным богам: Есусу, Кернуносу, Эпоне [39] и другим. Когда я жил в стране этрусков, мне говорили, что истинными богами являются Тиния, Юнона, Минерва и другие. Я уж и позабыл их имена. У латинов богов тоже предостаточно; их царь, то есть главный бог – Юпитер. И у греков, и финикийцев тоже есть свои боги. Поэтому мне хотелось бы знать: различны ли между собой все эти боги? Иначе говоря, правят ли они как смертные цари каждый на своей земле? Или это одни и те же боги, которых только называют по‑разному?

– Мы, философы Элейской школы, – с воодушевлением и надменно произнес Алексит, – придерживаемся того, что на свете есть лишь один бог – универсальный божественный принцип, основа.