Герцог скептически скривил губы, слушая ее взволнованную речь в защиту любви.

— Легко быть циничным, — поспешно добавила Мелисса, — легко сказать, что Черил слишком молода для любви, что с возрастом это пройдет. А если не пройдет? Вы уверены, что годы властны над любовью?

— Я не сказал ни слова о любви, — нетерпеливо отозвался герцог. — Я говорил только о замужестве Черил.

— Итак, вы хотите выдать ее замуж по расчету, — ответила Мелисса. — Но можно ли представить себе что-либо более ужасное для Черил, выросшей в кругу любящей семьи?

— Любящая семья есть у каждой девушки, — возразил сэр Олдвик.

— Нет, не у каждой, — с горечью ответила Мелисса. — Да если бы и так, какая девушка захочет стать разменной монетой, товаром, достающимся тому, кто больше предложит?

— Я видел немало счастливых браков по расчету, — ответил герцог. — Женщина получает имя мужа, его покровительство, положение в обществе — а то невразумительное чувство, что поэты восхваляют под именем любви, можно ведь питать и к детям.

И вы думаете, этого достаточно? — воскликнула Мелисса. — Вы думаете, девушка, подобная Черил, сможет довольствоваться светскими увеселениями, приставкой к имени и гербом на дверце кареты? — Глаза Мелиссы блистали гневом; теперь она говорила так же резко, как герцог. — Все вы, мужчины, полагаете, что у женщины нет ни души, ни сердца. Все, что ей нужно, — наряды и безделушки; все, что она способна чувствовать, — благоговение перед мужчиной, даровавшим ей свое, как вы выражаетесь, «покровительство». — Она глубоко вздохнула и продолжала: — Женщины чувствуют так же, как мужчины, если не глубже. Но вы обращаетесь с ними как с бездушными куклами и обращаете на них внимание не больше, чем на лошадей или собак.

— Вы на редкость убедительны, мисс Уэлдон, — ответил герцог, и Мелиссе показалось, что он насмехается над ней. — Однако для женщины нет иного удела в жизни, кроме брака.

— Брака с любимым и любящим! — воскликнула Мелисса. — А не с тем, кто видит в ней лишь машину для производства детей!

Наступило молчание. Наконец герцог прервал его:

— Черил еще слишком молода для замужества. Она полюбит снова — и, без сомнения, полюбит человека более достойного.

Почему вы думаете, что Чарльз Сондерс ее недостоин? — горячо возразила Мелисса. — Потому что Черил его любит? Потому что он небогат? И этого, по-вашему, довольно, чтобы выносить приговор? Вы не видели Чарльза, вы ничего о нем не знаете — однако заранее уверены, что он человек бесчестный. Это низко, ваша светлость! Чарльз полюбил Черил еще пятнадцатилетней девочкой. Он ждал два года, считал дни, не взглянул ни на одну другую женщину… — Взволнованный голос Мелиссы окреп, стал глубоким и благородным. — И вот, когда счастье было уже так близко, — вдруг, как в трагедии, по мановению рока все переменилось. Родители Черил погибли, и судьба ее теперь в ваших руках. А вы готовы разбить ей сердце в угоду жестокому и бессмысленному предрассудку!

Мелисса замолкла, внезапно сообразив, что тон и слова ее далеки от смиренной просьбы.

— Боюсь, своим заступничеством я лишь навредила Черил, — со вздохом заметила она. — Я хотела пасть к вашим ногам и молить, чтобы вы пощадили ее, — а вместо этого начала проповедовать веру, в которую вы никогда не обратитесь, ваша светлость.