|
Буквально через несколько минут к ней в спальню ворвался взволнованный Джереми со словами: – Что случилось, Софи? Мальчик боялся, что сестра может внезапно заболеть или, что еще хуже, умереть и оставить его одного на всем белом свете. Потеряв родителей, Джереми стал очень болезненно относиться к самочувствию сестры, и малейшее нарушение обычного распорядка, как, например, сейчас, когда София отказалась обедать вместе со всеми, пугало его. – Не волнуйся, я прекрасно себя чувствую, мой дорогой, – постаралась она успокоить брата. – Я передумала есть в одиночестве; подожди минутку, пока я причешусь, и мы вместе спустимся в столовую. Джереми уселся в кресло и принялся рассказывать: – Дядя Тео поручил Томасу свозить меня на северное поле, и мы поехали и пробыли там часа два, не больше, пока не началась жара, и это было так здорово, Софи! Наблюдать за работами, ну и так далее. Только Томас несколько раз подгонял рабов кнутом, хотя они вроде бы ничего особенного не сделали; Томас говорит, что это необходимо, иначе негры перестанут работать. Он называет их ленивыми бездельниками. София ненавидела Томаса всем сердцем; она считала его жестоким, мерзким негодяем, однако девушка не стала говорить о своих чувствах брату, а спокойно продолжала расчесывать волосы под болтовню Джереми, а расчесав, стянула их в хвост на затылке черной бархатной лентой. Закончив причесываться, София встала из за туалетного столика проглядела себя в зеркале: вроде бы все было в порядке, если не считать синяка на щеке, правда, он был едва заметен; чтобы увидеть его, следовало как следует приглядеться. А накладывать на лицо толстый слой пудры и румян София не собиралась – зачем? В неярком сумеречном свете синяка никто не увидит, разве что наблюдательный дядя Тео, но ему это доставит удовольствие. Не глядя на Джереми, она спросила: – А если бы ты был здесь хозяином, оставил бы надсмотрщиком Томаса? Или нанял бы другого вроде него, чтобы он держал рабов в страхе? Джереми задумался, покусал нижнюю губу, поерзал в кресле и только потом ответил на вопрос сестры: – Не знаю. Дядя Тео считает Томаса хорошим надсмотрщиком, он ему доверяет, разрешает Томасу делать так, как тот хочет, вот только… – Что? – Ну, я ведь знаю многих рабов давно, уже четыре года, как мы здесь живем, я считаю этих людей своими друзьями, а они считают своим другом меня, понимаешь? Для чего, спрашивается, мне стегать их кнутом? И на плантациях такая жарища, Софи! Я, пока ездил с Томасом, устал, а они то работают весь день! София подошла к брату, погладила его по волосам и, не в силах сдерживаться, поцеловала в лоб, хотя и боялась напугать мальчика таким неожиданным проявлением материнских чувств. Джереми, не обратив на нежности сестры особого внимания, вскочил с кресла и потянул Софию за руку: – Пойдем! И они весело выбежали за дверь и начали спускаться на первый этаж. Внезапно София остановилась как вкопанная: в холле у подножия лестницы стоял Райдер Шербрук. Молодой человек выглядел настоящим денди; рядом с ним суетился Тео Берджес, изображая радушного хозяина. Райдер увидел Софию и от изумления долго не мог прийти в себя – вместо вульгарной развращенной особы в ярко красном пеньюаре перед ним предстала девушка, выглядевшая не старше шестнадцати лет в своем нежно желтом муслиновом платье. На ее личике застыло выражение безграничного ужаса, словно перед девушкой появился дьявол, собирающийся без промедления утащить ее живьем в четвертый круг ада. Теодор Берджес, заметив изумленный взгляд Райдера, обернулся к племяннице и при виде ее сжал кулаки от ярости: София выглядела невинным, бесхитростным созданием, а так выглядеть ей было не положено. Черт бы побрал эту проклятую девку! Берджес был готов избить ее до полусмерти за то, что она не накрашена, а тот факт, что Райдер Шербрук нагрянул неожиданно, без всякого предупреждения, его абсолютно не волновал. |
