По лицу ее скользнули одновременно недоумение и интерес. Похоже, со столь ловким мастером речи она прежде не сталкивалась. От неожиданности, что ли, она вдруг чистосердечно призналась:

— Да сын у меня туда поперся! Так, из интереса, поглазеть что-нибудь. Первоклассник. То есть, первого сентября во второй… Ну, я уж думаю, такого-то пацана не загребут?

— Нет, конечно, — поспешил утешить я. — А вот у нас для него как раз может кое-что быть… Простите! Вас как зовут?

— Катя. То есть, Катерина, — поправилась она.

Я вмиг просек, что она все еще живет отголосками юности, когда она была Катей и с некоторым трудом свыкается с тем, что она уже Екатерина, или тем более какая-нибудь там Екатерина Ивановна или Петровна.

— Катерина, — как можно задушевнее произнес я. — Тогда, быть может, вы нас впустите на полчаса? Пока вся эта суматоха уляжется?

Я кивнул назад и влево, в сторону барахолки, откуда до нас долетали невнятные звуки, и сказал:

— Витя, что мы можем предложить пацану восьми лет?

Витек к этому моменту отдышался.

— Ну что? — уверенно заявил он. — Жвачки разные. Или вот ручку шариковую не хотите ли для школы? Смотрите! С такой штуковиной сын ваш станет королем класса!

И Витька вытащил шикарную импортную шариковую ручку: изящный металлический цилиндрик поразительно красивого вишневого цвета.

Кате, конечно, это приглянулось, однако, она скептически сощурилась:

— Ну, эту штуковину он на второй день потеряет. Если не на первый. А насчет жевачек… ну, тут надо поглядеть.

— Так мы зайдем?

— Айда! — пригласительно махнула она рукой.

И мы прошли в небольшую, небогатую, но чрезвычайно опрятную квартирку. Прямо заметно было, что хозяйка при довольно затрапезном виде — настоящая фанатка чистоты… И еще. Чутьем я угадал, что перед нами мать-одиночка. Не было здесь мужского духа. Малолетнего парнишку, понятно, не считаем.

Прошли на крохотную кухоньку.

— Может, чаю попьете? — предложила Катя.

— С удовольствием! — тут же откликнулся я.

Она взялась хлопотать у плиты, а я незаметно подмигнул Витьке: живем, мол! Вот что значит знание психологии.

Вскоре на стол явился свежезаваренный чай, скромное угощение: печенье, прошлогоднее варенье. Черная смородина. Только мы взялись за это, как грянул дверной звонок.

Витька изменился в лице:

— Черт! Неужели менты прочес устроили⁈

— Да ну, какие менты! — Катя вскочила. — Это мой оболтус вернулся, слава Богу.

И верно, в дом ввалился бойкий второклассник, с ходу заваливший мать жарким рассказом о том, как он ходил по рынку, как на толпу обрушилась облава, как он ухитрился познакомиться с одним солдатом, и тот показывал пацану штык-нож и даже дал подержать в руках.

Наверное, солдат был дурак, но это неважно. Мальчишка пылал восторгом, тараторя и сбиваясь, но мамаша пресекла доклад распоряжением мыть руки.

Тут юный авантюрист заметил нас.

— Здрасьте! — бойко отчеканил он. — А я вас тоже там видал!.. Мам, эти дядьки тоже там были. А вы зачем к нам?

— А мы специально к тебе, — я подмигнул. — Руки мой, и сюда иди.

Ну, короче говоря, парня мы ошарашили набором жевательных резинок, и он, конечно, вымутил их у мамаши на сумму порядка все той же пятерки. После чего был отправлен в подъезд взглянуть в окно: как обстоят дела на рынке (окна квартиры выходили на противоположную сторону). Мы с Витькой за это время выдули по две чашки чаю, и я ощутил, как проступает в разных местах потная испарина.

Пацаненок, которого, к слову сказать, звали Володя, вернувшись, доложил, что облава подходит к завершению, солдаты грузятся в машины, милиционеры еще что-то там делают, а народ уныло разбредается.