— Так, так, давай, буденновцы, за работу!..

И работа закипела. Мы быстро взмокли, закидывая в высокий кузов ИФЫ мешки да ящики, и Раиса Павловна как могла помогала — вот чего-чего, а добросовестности в работе у нее не отнять. Заполнили машину примерно за полчаса.

Утерев пот со лба, Козлов объявил распоряжение: я сажусь на ИФУ, едем на завод, а Саша с Алексеем грузятся и догоняют нас на 130-м. Там разгружаемся, закидываем пустую тару, чтобы порожняком не переть, возвращаемся. Докладываем о выполнении задания.

— Все ясно?

— Так точно.

— До обеда вряд ли управитесь, так я в столовке договорюсь, чтобы вам порции оставили… Возражений нет?

— Ни малейших! — заверил я.

— Тогда выполнять!

Водила ИФЫ, молодой парень по имени Володя, оказался неугомонным веселым балаболом, при том, что управлялся с грузовиком он лихо, даже где-то артистично. Мчались мы со скоростью порядка семидесяти-восьмидесяти. Я быстро выпытал у него, что едем мы на огромный завод, точнее комбинат «Химпром», выпускающий широчайшую номенклатуру всяческих фабрикатов и полуфабрикатов: моющие жидкости, растворители, кислоты, щелочи… Все это я выслушал с любопытством, а вскоре Володя воскликнул:

— А вон он, уже видать!

Мы проехали окраинные промзоны, дачные участки. По указке Володиной руки я увидал на горизонте частокол труб, отсюда казавшихся игрушечными, вроде карандашей.

— Воняет там, как из пушки! Хоть противогаз надевай, — предупредил шофер. И точно, вскоре я ощутил характерный чуть уловимый, но несомненный раздражающий запах химикалий.

Вблизи химзавод предстал как огромное скопище и труб и причудливого вида причудливых сооружений, напоминающих гигантские колбы, цилиндры, лесенки, самогонные аппараты. После коротких переговоров с ВОХРовцами нас запустили на территорию, объяснили куда ехать, и мы поехали.

— Во! — вдруг воскликнул Володя и почему-то перешел на шепот: — Смотри, химики!

Вдоль длиннющего комплекса замысловатых агрегатов брела группа людей в неказистой спецодежде. Ну, работяги и работяги, вроде бы ничего особенного… Однако, Володя авторитетно пояснил, что это осужденные, во множестве трудящиеся на комбинате. Я понимающе кивнул.

В позднем СССР достаточно обширно практиковалось по не тяжелым уголовным статьям наказание, связанное не с лишением свободы (лагеря, тюрьмы), а с ограничением: так называемые спецкомендатуры, спецобщежития, лагеря-поселения. То есть, осужденные жили в определенных местах, оттуда отправлялись на работу (естественно, их прикрепляли к тому или иному производству), потом могли даже погулять, но к определенному часу обязаны были быть по месту жительства, где сотрудники спецкомендатуры проводили перекличку. Само собой, что опоздания и всяческие нарушения дисциплины, как на месте работы, так и на месте проживания, и на улице категорически не допускались. Нарушивший мог отправиться на настоящую зону. Практически всех таких осужденных отправляли на вредные производства — чаще всего это были предприятия химической промышленности — и негласно называли «химиками», а сам этот смягченный способ отбытия наказания — «химией». Словечко стало народным, в те годы объяснять не надо было, что это такое. «Химию отбывал» — все понятно.

Кстати, контингент «химиков» формировался из двух категорий: те, кто совершил нетяжелое преступление типа нарушения техники безопасности, превышения пределов необходимой самообороны — с одной стороны. И с другой — настоящие заключенные, как говорится, «твердо вставшие на путь исправления». Таким могли оставшееся время заключения заменить на «химию». Ну, конечно, вряд ли среди них были, так сказать, профессиональные уголовники, люди относящиеся к блатному миру.