Фелра заняла свидетельское место.

– Клянешься ли ты говорить правду, только правду и ничего кроме правды? – спросил ее подошедший голем Гранди.

– Конечно.

– Суд считает свидетельницу приведенной к присяге, – заявил Балломут, лишь слегка поморщившись от этого не совсем соответствующего строгой форме ответа.

– Где ты живешь? – спросил свидетельницу Грей.

– В глухоманной чащобе, к северу от озера Огр‑Ызок.

– В чем заключается твой талант?

– Я призываю животных, чтобы они оказывали мне помощь.

– Доводилось ли тебе когда‑либо общаться с обвиняемой, птицей рок Роксаной?

– Да, один раз, около двух лет назад.

– Расскажи об этом подробнее.

– Ну, все произошло случайно, и ничего особенно места не имело. Просто…

– Протестую! – заявила Яне, и ее луна колыхнулась. – Свидетельница не излагает факты, а предлагает собственные выводы и заключения.

– Протест принят, – сказал судья.

Грей Мэрфи поморщился и зашел с другой стороны:

– Вступала ли ты с обвиняемой в разговор?

– Да. Но на самом деле это был не…

– Протестую.

– Протест принят.

– Но обвинению необходимо прояснить обстоятельства этой встречи, – возразил Грей.

– Рекомендую обвинению сделать это таким способом, который не станет побуждать свидетельницу к каким бы то ни было выводам и оценкам, касающимся обвиняемой.

После недолгого раздумья Грей сказал:

– Обвинение ходатайствует о проведении следственного эксперимента с привлечением эксперта по спецэффектам и судебного переводчика, способного изложить показания свидетельницы в корректной форме, не содержащей выводов и оценок.

– Ходатайство удовлетворяется.

Волшебница Ирис и маленький голем Гранди выступили вперед.

– Какая требуется сцена? – осведомилась Ирис.

– Для начала зрители‑присяжные должны представить себе жилище свидетельницы.

Ирис встала рядом со свидетельницей, и та заговорила снова, но на сей раз так тихо, что в зале ее слов не слышали. Зато через пару мгновений возникла убедительная иллюзия. Сначала с высоты полета птицы рок все увидели панораму озера Огр‑Ызок с греющимися на мелководье зубастиками. К югу от него высился Громовой Купол прокляторов, к западу, чернее тучи, чернела Черная деревня. Потом панорама стала смещаться к северу, и одновременно точка обзора приближалась к земле. Наконец, за изгибами Люблю‑реки, некогда превращенной в Убью‑реку, но давно восстановившей прежнее дружелюбие, так что испившие из нее воды проникались друг к другу теплыми чувствами и частенько начинали целоваться, показались окрестности дома Фелры. Среди живописных зарослей женщина давала указания одному из любимейших своих животных, старательно запоминавшему и систематизировавшему все сведения кота‑логу. Случайно проходивший мимо малый по имени Задевайло по своей привычке не мог упустить возможности задеть женщину за живое.

– Ну и дура же ты, я погляжу, – со смехом сказал он. – Неужто и вправду веришь, будто этот траченный молью меховой шар в состоянии что‑то там запомнить и усвоить?

В разыгрываемой сцене Задевайло говорил голосом голема Гранди, но это не имело значения, потому как по части ехидных колкостей голему не было равных во всем Ксанфе.

Фелра, естественно, обиделась; она вовсе не считала себя глупой, да и выпад в адрес отличавшегося превосходной памятью, скрупулезностью и аккуратностью животного был воспринят ею как оскорбление.

– Ты, часом, не перегрелся, может, тебе водички попить? – сказала она.