А что…
— Мистер Берк скончался сегодня в 3.07, мистер Мейрс. Если вы можете подождать, я схожу посмотрю, не появился ли доктор Коди. Он может…
Голос еще что-то говорил, но Бен уже не слышал, хотя по-прежнему прижимал трубку к уху. Он вдруг понял, как много значил для них Мэтт, и как трудно им будет без него. Мэтт умер. Сердечный приступ. Выглядело это так, словно сам Господь отвратил от них свое лицо.
«Остались только я и Марк. Сьюзен, Джимми, отец Каллагэн, Мэтт. Никого нет».
Паника обуяла его, и он молча пытался ей противостоять.
Машинально он опустил трубку на рычаг, прервав на середине недоуменный вопрос с другого конца.
Он вышел на улицу. Было десять минут шестого. На западе тучи расступались.
— Наговорил не больше, чем на три доллара, — жизнерадостно заметил Сонни. — Это машина доктора Коди, так ведь? Она всегда напоминает мне один старый фильм, где…
Бен дал ему три доллара.
— Извините, Сонни, у меня несчастье.
Улыбка сошла с лица Сонни.
— Мне очень жаль, мистер Мейрс. Плохие новости от издателя?
— Можно сказать и так, — он сел за руль, захлопнул дверцу и тронулся, оставив за спиной Сонни в его желтом дождевике.
— Мэтт умер? — спросил Марк, глядя на него.
— Да. Сердечный приступ. Как ты узнал?
— По вашему лицу. Увидел ваше лицо.
На часах было 5.15.
Перкинс Гиллспай стоял на маленьком крыльце муниципального здания, куря «Пэлл-Мэлл» и глядя на западный край неба. Он рассеянно повернулся к Бену и Марку. Лицо его казалось печальным и тусклым, как стакан с водой в дешевой закусочной.
— Как дела, констебль? — спросил Бен.
— Понемногу, — отозвался Перкинс. Он сосредоточенно отрывал заусенец на пальце. — Смотрю вот, как вы тут катаетесь. Похоже, этот парень проезжал недавно один?
— Да, — ответил Марк.
— Слишком быстро. Смотри, как бы твоим родителям не досталось за тебя.
— Констебль, — сказал Бен, — мы хотим рассказать вам, что здесь случилось.
Перкинс Гиллспай выплюнул сигарету, не отрывая руку от ограды крыльца. Не глядя на них, он спокойно сказал:
— А я не хочу слышать.
Они уставились на него, не веря своим ушам.
— Нолли сегодня не появлялся, — сказал Перкинс так же спокойно. — Он позвонил вечером и сказал, что нашел машину Гомера Маккаслина в лесу. После этого он больше не звонил, — медленно, как человек, находящийся под водой, он полез в карман и достал еще одну сигарету. Потом начал бесцельно крутить ее между пальцев. — Все это меня доведет. Бен попытался еще раз.
— Гиллспай, это человек, который поселился в доме Марстенов. Его фамилия Барлоу. Он сейчас в подвале пансиона Евы Миллер.
— Да? — спросил Перкинс без особого удивления. — Он что, вампир? Как во всех этих книжках двадцать лет назад?
Бен не ответил. Он все больше и больше чувствовал себя человеком, проснувшимся от ночного кошмара и обнаружившим, что он продолжается под неумолчное тиканье невидимых часов.
— Я уезжаю, сказал Перкинс. — Все вещи уже в машине. Пушка и свисток у меня на столе. Поеду навестить сестру в Киттери. Сдается мне, здесь стало небезопасно.
Бен услышал откуда-то издалека собственные слова:
— Проклятый трус. Кусок дерьма. Город еще жив, а ты бежишь.
— Он уже умер, сказал Перкинс, поднося к сигарете зажженную спичку. — Потому Он и появился. |