Бен взял книжку.

— А Хорек Крейг сказал, что ваша жена умерла четырнадцать или пятнадцать лет назад.

— Да? — Перкинс, казалось, совсем не удивился. — Этот Хорек любит потрепать языком. Когда-нибудь дотрепется.

Бен промолчал.

— А для меня вы не могли бы ее подписать?

— С удовольствием, — он взял ручку, открыл разворот книжки («Срез подлинной жизни!» — кливлендский «Плэйн дилер») и написал: «С наилучшими пожеланиями — констеблю Гиллспаю от Бена Мейрса. 9.24.75.».

— Спасибо, — сказал Перкинс, не глядя на написанное. Он кинул окурок в то же ведро. — Это единственная у меня книжка с автографом.

— Так вы только за этим пришли? — спросил Бен, улыбаясь.

— А вы догадливы. Я хотел задать вам пару вопросов. Пришлось ждать, пока Нолли уйдет. Он парень хороший, только слишком болтливый. А я не хочу сплетен.

— Так что вы хотите узнать?

— Больше всего — где были в прошлый четверг вечером?

— Это когда пропал Ральфи Глик?

— Ну.

— Вы меня подозреваете, констебль?

— Да нет. Я никого не подозреваю. Только интересно.

— Боюсь, что не смогу сказать.

Перкинс пожал плечами.

— Ваше дело.

— Я обедал дома у Сьюзен Нортон. И играл в бадминтон с ее отцом.

— И он вас обыграл. Нолли он всегда обыгрывал. Тот просто бесился от этого. А когда вы оттуда ушли?

Бен засмеялся, хотя ему было не особенно весело.

— Все-таки хотите докопаться, а?

— Если бы я был одним из тех нью-йоркских сыщиков, которых показывают в кино, я бы обязательно вас заподозрил.

— Мне ничего скрывать, — сказал Бен. — Мне просто надоело, что меня здесь считают за чужака. Подглядывают, подслушивают. Теперь вот вы думаете, что я прячу у себя в шкафу скальп Ральфи Глика.

— Да нет, я ничего такого не думаю, — он посмотрел на Бена поверх сигаретного дыма, и глаза его стали жесткими. — Я только пытаюсь добиться от вас откровенного ответа.

— Ну что ж, — со вздохом сказал Бен. — Я ушел от Нортонов в четверть восьмого. Прогулялся по Школьному холму. Когда совсем стемнело, я вернулся домой, часа два писал, а потом лег спать.

— А во сколько вы вернулись домой?

— В четверг девятого. Где-то так.

— Ну вот, все ясно. Вы кого-нибудь видели?

— Нет, — сказал Бен. — Никого.

Перкинс подошел к машинке.

— А о чем вы пишете?

— Не ваше дело, — сказал Бен сердито. — Не суйте нос в то, что я пишу. Пока не будет ордера на обыск, конечно.

— Разозлились? Все равно ведь книгу прочтут все.

— Когда она пройдет редактуру, утверждение, корректуру и все такое, я обязуюсь предъявить вам все четыре копии. А пока это частные бумаги.

Перкинс усмехнулся.

— Как будто там вы каетесь во всех грехах.

— Марк Твен сказал однажды, что роман — это покаяние человека, ни в чем не виноватого.

Перкинс направился к двери.

— Ну, извините меня, мистер Мейрс. Я вовсе не подозревал вас ни в чем. Просто это моя работа.

— Понимаю, — кивнул Бен.

— И вы еще не знаете, как это бывает в маленьком городишке вроде Салемс-Лот. Вы останетесь чужаком, пока не проживете здесь лет двадцать.