— Милашка, — сообщил Хорек. — Дочка Морин Толбот.

— Ага, — сказал Мэтт. — Я учил ее в 71-м. А ее мать — в 51-м.

— Мэтт преподает английский в высшей школе, — сказал Хорек. — Вам с ним найдется о чем поболтать.

— Я помню Морин Толбот, — сказал Бен. — Она стирала моей тетке и приносила белье всегда в корзине с одной ручкой.

— А вы местный, Бен? — спросил Мэтт.

— Прожил здесь четыре года в детстве. У тети Синди.

— Синди Стоуэнс?

— Да.

Джеки принесла чистый стакан, и Мэтт плеснул себе пива. Ансамбль закончил играть, и музыканты устремились к стойке.

— Вы вернулись сюда написать книгу про нас? — спросил Мэтт.

В мозгу Бена вспыхнул предупредительный сигнал.

— Что-то вроде того.

— Наш город этого заслуживает. У вас может получиться. «Воздушный танец» — хорошая книга. Я и сам мог бы написать что-нибудь, да таланта нет.

— Да не верь ты ему, — вмешался Хорек, в очередной раз наполняя стакан. — У старины Мэтта полно всяких талантов. Никто не ценит учителей, а ведь они… — он покачался на стуле, подыскивая определение, — соль земли, — закончил он, поперхнувшись пивом. Он был уже совсем пьян. — Извините меня, я пойду отолью.

Он встал и, шатаясь, побрел в направлении туалета. Они провожали его взглядом.

— Жаль, хороший человек пропадает, — сказал Мэтт, поднимая палец. Появившаяся официантка обратилась к нему, как к «мистеру Берку», и была, казалось, слегка шокирована появлением ее учителя в компании Хорька Крейга. Когда она отправилась за дополнительной порцией пива, Бен подумал, что Мэтт тоже казался смущенным.

— А мне Хорек нравится — сказал Бен. — Сдается, что он много всего пережил. Что с ним случилось?

— О, все очень просто, — сказал Мэтт. — Бутылка. Он пил с каждым годом чуть-чуть больше, и его это доканало. Он получил Серебряную звезду во время Мировой войны. Циник мог бы сказать, что лучше бы, если бы он там погиб.

— Я не циник, — возразил Бен. — Мне он все равно нравится. Но думаю, лучше мне отвести его домой.

— Это правильно. Я тоже сейчас уйду и пойду домой слушать музыку. Мне нравится громкая музыка — почему-то особенно с тех пор, как сердце стало шалить. А вы, говорят, интересуетесь домом Марстенов?

— Кто говорит? — Бен так и подпрыгнул.

Мэтт улыбнулся.

— Как там пел старый Мервин Гэй? «Я слышал это в бутылке с вином»? Довольно банально. Так и представляешь человека, прижавшегося ухом к бутылке токайского. Так вот, я слышал это от Лоретты Стэрчер. Она работает в библиотеке, на страже, так сказать, литературы. Вы читали в камберлендском «Леджере» статьи про этот старый случай и еще заказывали две книжки, где тоже про это упоминалось. Но из них только Люберт писал толково — он был здесь в 46-м и изучал это дело, — а у Сноу одни только домыслы.

— Да, я знаю, — автоматически сказал Бен.

Официантка принесла им еще пива, и Бен внезапно подумал, что она похожа на рыбку, снующую среди ила и мелкого планктона.

Мэтт расплатился и продолжил:

— Страшная вещь здесь случилась. И на городе это отразилось. Конечно, истории об убийствах и обо всем прочем всегда передаются из поколения в поколение. Но здесь нечто большее. Может, тому виной география.

— Может быть, — сказал Бен.