Мы некоторое время стояли молча.

— Что это было? — тихо спросил Тёрм.

— Колумвират, они подпитываются моей силой, — и уже даже с некоторой гордостью в голосе, — я сам это придумал.

— Сами? Вы сами заточили себя в этот гроб?

— Да. Чтобы выжить и чтобы отмстить, — колдун сухо закашлялся-засмеялся.

— Вы пожертвовали собой с тем, чтобы привести к власти тайпрамиров?

— Ни чем я не жертвовал, — сердито отозвался скелет, — оказавшись в гробу, сковав себя серебряными цепями, я спрятался, укрыл свою сущность от преследующих меня врагов. Отдавая часть своей силы, я помог своим ученикам спастись бегством. Я надеялся через некоторое время, когда все про меня забудут, встать из гроба и, используя силы, накопленные за годы вынужденного заточения, вернуть себе всё, что у меня было отобрано. Страдания, которые я добровольно на себя принял, должны были пасть на моих врагов, а всё моё вернуться ко мне сторицей. Но моя супруга, моя любимая Арантранаида, не захотела расставаться с полученной властью. Я пребывал между жизнью и смертью, разрывался между страданиями души и телесной болью, а она правила миром. Правила тайно, ибо учла мои ошибки. Раньше, ещё лет триста назад, она иногда приходила ко мне, чтобы похвалиться своими успехами. Но не для того, чтобы поделиться, а чтобы поиздеваться над моим бессилием. Когда ей требовались очередные силы, она «дарила» мне боль, когда она затевала нечто грандиозное, мои мучения становились невыносимыми. За последние дни она взяла столько сил, что хватило бы перевернуть весь мир. Теперь я знаю, зачем они ей понадобились, она готовиться к битве. И я кажется знаю, кто её враги…

— Мы тоже, — и я, и Тёрм понимали, что кроме нас воевать ей уже не с кем, шлоты не в счёт, колдунья ещё не поняла, насколько те могут быть опасны.

— Значит, это вас она так боится?! — несмотря на свое положение, маг смеялся. И вдруг без всякого перехода, — я просил вас о милости.

— Мы не за этим сюда пришли, — Тёрм был непреклонен.

— Я сказал правду, я не могу этого сделать, — протрещала мумия.

Я коснулась рукой гроба и увидела воспоминания лежащего в нём человека: мечущийся по полю битвы маг, размахивающий мечом, кидающий огненные шары, сыплющий проклятия и не имеющий возможности остановить шлотов, уничтожающих его войско; а затем одно за другим пылающие селения, черный человек на чёрном коне, скачущий всё дальше и дальше и везущий с собой страшную весть; и вдруг картина опустошённого края, голые камни и голые оставшиеся от городов руины, шлоты, безраздельно царящие в воздухе, десяток магов, клепающих серебряную клеть, и снова опустошенная местность… Я внезапно представила, что такое вскоре может случиться и здесь.

— Прикажи им, прикажи, — закричала я, схватив кисть скелета и изо всех сил сдавив костяшки его пальцев. Они начали осыпаться мелкой пылью, но тот хранил молчание. — Они убивают, не останавливаясь…

— Прикончите меня, — проскрежетал скелет.

— Что? Ты хочешь, чтобы мы сами отняли нашу последнюю надежду?

— Прикончите меня, прошу, я так устал, — если бы у него были глаза, он бы наверное рыдал, я вновь почувствовала его страдания.

— Тёрм, — я не могла отказать нечастному в подобной просьбе, — сотни лет заточения слишком большой срок даже для такого злодея, как он.

— Но, Авель, нам нужен ответ, как уничтожить шлотов…

— Я не знаю, я действительно не знаю, — черные глазницы повернулись в мою сторону, в их провалах не было не видно ничего, кроме бездонного страдания, — даруйте мне смерть… Я не достоин милосердия, я знаю, но… будьте милосердны…

— Хорошо, ответь только на один вопрос, ты слеп?

— Ты ищешь слепого старца? Ха-ха, — смех как скрип несмазанных петель, — Великий Непознанный… я видел его однажды.