— Нужно подкрепление из марута-ракта, остальным тут делать нечего, — отправил Коджа сообщение в главный штаб.

— Принято, — ответил командир высшего ранга, — формируем новые группы из марута-ракта. Держитесь, Коджа, помощь уже в пути.

— Держимся, — мрачно повторил командир.

Отовсюду доносились холодящие душу крики бойцов, которых желтый туман в буквально смысле пожирал заживо. Коджа напряженно всматривался вперед, мысленно молил богов о том, чтобы у этих тварей закончился газ.

Рация вдруг словно взбесилась:

— Мы потеряли пятую группу!

— Мы потеряли седьмую группу!

— Мы несем потери!

Один за другим сообщением раздавалось из рации.

— Командир, разрешите отступать, — голос командующего восьмой.

— Отступайте, — сухо отчеканил Коджа. Заместитель растерянно поднял на него глаза, не понимая, почему командир нарушил приказ.

— И ты уходи, — велел командир. — Против машин должны сражаться машины. Коджа взял рацию.

— Я отправил оставшихся бойцов обратно, — отчеканил он. — Ракта не справляются, присылайте артиллерию, к газу приближаться нельзя.

Молчание, потом ему все же ответили:

— Принято, командир Коджа.

Крики были все громче. Бойцы не успевали отступать.

— Нам тоже нужно уходить, — неуверенно сказал заместитель.

— Уходи. Я руковожу этой операцией. Газ скоро должен закончиться, — сказал Коджа, не столько заместителю, сколько пытаясь успокоить себя. Но уйти он не мог — не сейчас, когда его бойцы еще там.

— Противник…, — раздалось из рации, затем раздался надрывный кашель. — Гранаты с газом. Гранатомёты. Зона поражения увеличится.

Снова надрывный кашель, боец закончил резко доклад. Коджа так и не понял, из какой он группы.

Впереди что-то небольшое круглое ударило в дерево. Раздалось характерное шипение. Зловеще и медленно начало подниматься грязно-желтое облако.

— Уходи, — велел командир заместителю, — это приказ.

Заместитель даже не шелохнулся. Он знал, что стихией ветра командир владел плохо. Он был отличным ментальным ракта с четвертым уровнем и даром гипнотизера. Но сейчас от его дара не было никакого толка. Подчиняющиеся ему бойцы, умирали один за другим.

— Я все равно не успею, — заместитель опустил автомат, сосредоточенно глядя на быстро расползающееся облако.

Он стихийник, пусть и водный, но все же смог задействовать силу ветра, пытаясь отогнать облако. Все зря. Его поток был слишком тонкий, слишком слабый.

— Смотрите, командир, — отрешенным голосом сказал заместитель.

Коджа уже и сам видел: вся растительность в поле зрения стремительно темнела. Сворачивалась и чернела листва на деревьях, зеленая трава оседала, тускнела.

— Командир, нужно отступать, — неуверенно сказал заместитель.

Но было поздно. Смертоносный туман был еще далеко, но кожу будто окатило пламенем. Горло обожгло, а дышать стало невыносимо больно. Коджа изо всех сил старался не кричать — пусть и перед смертью, но он не должен перед подчиненными показывать слабость. Боль была такой невыносимой, что командир отключил боль и попытался запустить регенерацию. Но лёгкие быстро отказали.

Прибывшая лёгкая артиллерия потерпела неудачу и была вынуждена бежать. В ход снова пустили тяжелую артиллерию. Удары были направлены по лесу, и в этот раз ракеты долетели до цели.

И все же уцелевшие земные боевые роботы продолжали идти вперёд.