12

Наступил новый день, и уже с самого утра Калле и Ева Лотта бродили в саду пекаря, нетерпеливо ожидая, когда появится Андерс и доложит им о ночной вылазке. Но часы шли, а об Андерсе – ни слуху ни духу.

– Чудно, – удивился Калле. – Не может быть, чтобы его снова взяли в плен.

Они только собрались пойти поискать его, как он внезапно явился сам. Он не мчался, как обычно, а еле плелся, и лицо его было каким-то необычайно бледным.

– Чего у тебя такой несчастный вид? – спросила Ева Лотта. – Ты что, «жертва жары», как обычно пишут в газетах?

– Я – жертва отварной трески, – ответил Андерс. – Я уж не знаю сколько раз говорил маме, что терпеть не могу треску. И вот, пожалуйста, доказательства налицо.

– Каким образом? – спросил Калле.

– Меня рвало всю ночь, я только и делал, что вставал и ложился.

– Ну, а Великий Мумрик? – спросил Калле. – Он, как видно, по-прежнему лежит в комоде?

– С этим я как раз справился. Мальчишка! – ответил Андерс. – Все, что нужно, я делаю, какая бы чума ни свирепствовала в моем теле! Великий Мумрик лежит в глобусе Сикстена!

Глаза Калле и Евы Лотты засверкали от восторга.

– Шикарно! – заявил Калле. – Расскажи, как все было! Сикстен не проснулся?

– Спокойно, сейчас услышите, – сказал Андерс.

Втроем уселись они на доски мостков, проложенных Евой Лоттой. Здесь, внизу у реки, было прохладно, и заросли ольхи отбрасывали приятную тень. Дети болтали ногами в теплой воде. Андерс сказал, что это оказывает благотворное влияние на треску в его желудке.

– Если подумать, то, может, виновата не только треска, – сказал он. – Может, и нервы тоже. Потому что нынче ночью я был в доме ужасов.

– Расскажи все с самого начала, – потребовала Ева Лотта.

Андерс так и сделал. Он драматично расписал свою встречу с Беппо и как он заставил его замолчать. Калле и Ева Лотта и содрогались и радовались вперемешку, они были просто идеальными слушателями, и Андерс наслаждался своим собственным рассказом.

– Понимаете, не дай я Беппо шоколад, я бы пропал, – заявил он.

Затем он красочно расписал еще более страшную встречу с почтмейстером.

– А ты не мог бы заткнуть и ему рот кусочком шоколада? – спросил Калле.

– Не-а, я все отдал Беппо, – объяснил Андерс.

– А что было потом? – спросила Ева Лотта.

Андерс стал рассказывать. Он рассказал все: и о двери Сикстена, которая не скрипела, и о тетушке Сикстена, которая не то что скрипела, а еще хуже… И о том, как кровь застыла в его жилах, когда она заорала, и как он должен был сломя голову выбежать ночью из дома. Единственное, о чем он не упомянул, была теткина прядь волос, которую он утопил в озере.

Калле и Ева Лотта ловили каждое его слово еще более увлеченно, чем какую-либо приключенческую повесть. И не уставали выслушивать все новые и новые детали.

– Класс! – сказала Ева Лотта, когда он наконец закончил свой рассказ.

– Да, ничего удивительного, если меня раньше времени начинает подводить здоровье, – заметил Андерс. – Но главное, Великий Мумрик – там, где он должен находиться.

Калле буйно забил ногами по воде.

– Да, Великий Мумрик в глобусе Сикстена, – сказал он. – Можете вы придумать что-нибудь похлеще этого?

Нет, ни Андерс, ни Ева Лотта ничего подобного придумать не могли. А когда они увидели, что Сикстен, Бенка и Юнте бредут вдоль кромки реки, их восторгу не было предела.

– Ну и ну, какие прекрасные Белые Розы сидят на этом насесте, – сказал Сикстен, когда Алые подошли к настилу из досок.