Виола молча покачала головой.

Он пристально всмотрелся в Виолу, отложил весла и вернулся к ней.

— Что с тобой?

— Я плавать не умею!

— И это все? — рассмеялся он.

— Все?!

Теперь она испугалась по-настоящему.

— Что, если лодка перевернется? Я могу утонуть.

— Ты не утонешь, — категорично заявил он и, перестав смеяться, погладил ее по щеке. — Я прекрасный пловец.

— Нет, — решительно покачала головой Виола.

— Пруд очень мелкий, течение в реке медленное. Кроме того, даже если лодка перевернется, с тобой ничего не случится. Потому что я буду рядом. — Он нежно поцеловал ее и взял за руку. — Тебе просто придется довериться мне. Пойдем. Даю слово, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

— Уверена, что мне все это не понравится, — сказала Виола, но пошла за ним.

Он встал одной ногой в лодку и притянул ее к деревянному причалу.

— Не бойся. Садись.

Виола глубоко вздохнула, подобрала подол, судорожно вцепилась в руку Джона и осторожно ступила в лодку. Уселась на корме и, когда он отпустил ее руку, крепко схватилась за борта.

Джон отвязал лодку, взял весла и, оттолкнувшись от причала, вставил их в уключины и начал грести.

— Скажешь, когда мы подойдем к повороту, — велел он, энергично орудуя веслами. — Нужно вывести лодку в реку.

— Мы уже подходим к устью, — сообщила она. — Слева от тебя.

Джон оглянулся и умело повел лодку. Река лениво струилась между зарослями берез и плакучих ив. Когда они выплыли на длинный прямой отрезок, он снова оглянулся на нее.

— Ну, все в порядке? Больше не боишься? Не тошнит?

— Нет, — солгала она.

— Видишь? Сначала фехтование, теперь гребля. Скоро я начну давать тебе уроки плавания.

Она в ужасе посмотрела на него.

— Не начнешь.

— Обязательно начну. Будем плавать обнаженными. В лунном свете.

Ее обдало жаром. Она смотрела мимо, вздернув подбородок, делая вид, что высматривает речные повороты. Притворяясь, что не заливается краской до кончиков пальцев на ногах.

— У тебя богатое воображение.

— Да, — тут же согласился он.

Она чувствовала на себе его взгляд и знала, что именно он сейчас представляет.

Джон снова принялся работать веслами, легко выгребая против медленного течения. Под рукавами рубашки перекатывались мощные мускулы. Виола словно завороженная не могла отвести от него глаз. Пришлось постоянно напоминать себе о необходимости смотреть, куда они плывут.

— Ты хорошо гребешь, — заметила она.

— Какая это гребля! — отмахнулся он. — Я могу выгрести и одним веслом.

— Все равно хорошо.

— Большая практика. Я занимался этим как в Харроу, так и в Кембридже. — Он налег на весла. — Я был загребным нашей команды в лодочных гонках на Кеме. Каждую Майскую неделю, все четыре года, что учился в Кембридже.

— И ты побеждал?

— Обычно да. — Он засмеялся. — Перси был нашим рулевым, и притом очень хорошим. Он был так методичен, что задавал темп лучше других рулевых.

— Тебе, должно быть, его не хватает.

Джон помрачнел, перестал грести и налег на весла так, что лопасти поднялись из воды. Виола ждала, что он заговорит о кузене, но вместо этого он, погруженный в свои мысли, долго смотрел на поросший деревьями берег.

— Джон, о чем ты думаешь?

— Я так тоскую по нему, что сердце болит.