Этот простой, добродушный человек как магнитом притягивал к себе всяких сумасшедших.
Через несколько дней тело Брэма было предано земле. Видя скорбь его жены, прижимающей к себе плачущих детей, Аллегра вдруг испытала чувство, которого никогда не испытывала раньше. Она поняла, что хочет ребенка. Пока судьба не успела нанести им какой‑нибудь удар, пока Джефф ее не оставил, когда бы и по какой причине это ни произошло, она хочет, чтобы у нее осталась живая частичка любимого человека. Аллегра собиралась со временем стать матерью, но никогда еще не осознавала эту потребность так ясно. Но прежде всего она должна была, как ей казалось, исполнить своего рода нравственный долг. Смергь Брэма напомнила, что жизнь слишком коротка и слишком дорога, ее очень легко отнять, поэтому от нее нельзя отмахиваться, ее следует беречь и лелеять. Брэму она помочь уже не может, но она еще может спасти другую жизнь – жизнь еще не родившегося маленького человечка, ребенка Саманты. И она обязана это сделать.
Джефф еще ничего не знал, и она поделилась с ним своими мыслями только на обратном пути, в машине. Сначала он был немного ошеломлен, но, немного подумав, понял, что даже не слишком удивился. Странно, как это они не додумались до такого решения раньше. Через месяц они поженятся, и если Сэм слишком рано заводить ребенка, то о них этого не скажешь. И было бы неправильно отдавать ребенка в чужую семью, когда они могут усыновить его сами.
– По‑моему, это замечательная мысль. – Джефф разволновался.
– Ты серьезно? – удивилась Аллегра. «Все‑таки Джефф – необыкновенный человек», – в который раз подумала она.
– Конечно, серьезно. Давай поскорее скажем Саманте.
Смерть Брэма потрясла их, от похорон остался тяжелый осадок, но у обоих возникло странное ощущение, будто это Брэм подсказал им мысль усыновить ребенка Сэм, и теперь они готовы были сделать то, о чем раньше не догадывались или не смели попросить. Словно этот ребенок был для них последним подарком от Брэма. Теперь это их ребенок.
– Поверить не могу, – Аллегра рассмеялась, – у нас будет ребенок…
Джефф тоже улыбался. Аллегра волновалась только о том, чтобы Сэм поддержала их предложение. От такого варианта выигрывали все, единственной проигравшей стороной становились Уитмены. Но как Аллегра сама не раз напоминала Сэм, пока документы не подписаны, формально им никто ничего не должен. Ребенок пока даже не родился на свет.
Вечером того же дня Аллегра и Джефф поговорили с Сэм, и она согласилась, что это будет идеальным решением. Аллегра обняла сестру, и та заплакала. Хотя Сэм по‑прежнему отказывается от родительских прав, по крайней мере ребенок будет рядом с ней. Казалось, небо откликнулось на ее молитвы.
Глава 19
Но Кэтрин и Джон Уитмен отнюдь не пришли в восторг от решения Сэм и не желали признавать, что Аллегра и Джефф будут идеальными родителями для будущего ребенка. Сказать, что они пришли в ярость, значит ничего не сказать. На сей раз они не желали прислушиваться ни к каким логическим доводам. Сьюзен Перлман пыталась их образумить, объясняла, что, пока контракт не подписан, Сэм не имеет перед ними никаких обязательств, но они не желали ничего слышать. Уитмены считали, что жизнь перед ними в долгу, судьба дважды сыграла с ними жестокую шутку, когда матери потребовали своих младенцев обратно, и терпеть в третий раз не собирались. Полагая, что с ними обошлись несправедливо, они стали искать, на ком бы выместить обиду и боль – все равно на ком, до кого удастся добраться. Сама Сэм, ее родители, Аллегра, Джефф – все, кому они могли навредить, должны были заплатить за их страдания. Уитмены готовы были на любые средства, коль скоро их нельзя было привлечь к уголовной ответственности. Особую неприязнь у них вызвала Саманта.
Сведения о ее жизни, которые они узнали от Сьюзен Перлман и услышали от самой Сэм, они продали таблоидам* за сто пятьдесят тысяч долларов, еше семьдесят пять тысяч получили за ту же самую информацию от редакции журнала «Что новенького?», три телестудии заплатили им за интервью по двадцать пять тысяч долларов каждая. |