Саша покачал головой, показывая, что не понимает мужчину. А спаситель вздохнул, бросил взгляд за плечо. А потом заговорил.

Говорил и рассказывал много. Так много, что я даже не успевала ловить все его слова. Выхватывала только суть.

И была она отнюдь не радужной.

Наш спаситель говорил о том, что он самый настоящий призрак. Что долго не хотел с этим мириться, не верил в происходящее. Не хотел верить и в свою смерть. Ровно до первой встречи с Чистильщиком.

Так он называл сущности, сгустки энергии, которые уничтожают всех призраков, что попадаются им на пути.

— Мы их пища, — пробормотал Николай, вновь оглядываясь. Будто ждал, что из-за стены сейчас покажется тот самый сотканный из тьмы монстр. — Они поглощают таких, как я. Утоляют свой голод.

— Откуда вы знаете? — перебил его Саша. — Вы ведь застряли в мире людей. Может они отправляют…

— Куда? — хмыкнул мужчина. — В рай? В ад? Или, может, на перерождение в глубины космоса? Не глупи. Они просто жрут. Жрут таких неудачников, как я. Уж лучше тьма и пустота, чем быть переваренным сгустком чужой энергии.

— Но почему вы сказали, что время на разговоры есть только у вас? — вклинилась я в разговор. — Спорить о вере на хотелось. Не сейчас так точно.

— Потому что вы не мертвы. Почему же еще?! Или мне вам объяснять самые простые вещи надо? Чем дольше вы находитесь в таком состоянии, тем сложнее вам вернуться в тела. Ожить. И тем сильнее вы будете привлекать к себе Чистильщиков. Вам надо возвращаться, если не хотите постичь мою участь. Поверьте, ребята, я бы и врагу не пожелал такого существования.

Говорили мы еще недолго. Слова Николая смешивались для меня в единый протяжный звук. Из которого невозможно было что-то разобрать. Мир начинал смазываться красками, Саша расплывался перед моими глазами.

Последним, что я успела увидеть, стали двери больницы. Сквозь них мы пробежали и оказались в прохладном холле с синими стенами…

Ахнув, я резко села и провела ладонью по лицу. Кошмар сновиденья никак не хотел уходить. Хлопнув несколько раз по щекам, я заставила себя встать и потопала в ванную.

Ленка уже суетилась у плиты. Она бросила на меня косой недовольный взгляд и буркнула:

— Сегодня, вообще-то, твоя очередь готовить, Полин.

— Я проспала, прости.

— Прощаю, — так же грубо бросила она.

Я вздохнула в ответ. Настроение у сестры отсутствовало напрочь, это мог и слепой заметить. Но вот как не встревать с ней сейчас в перепалки, я не имела никакого представления.

— Ты опять брала мою помаду? — как бы невзначай уточнила она.

— Нет. Мы же одинаковые купили.

— Именно потому обе стоят на твоей полке в ванной, да?

— Лен…

— Что? — она бросила венчик на стол, белые капли разлетелись в стороны.

— Сварить кофе?

— Сама сварю! Сиди уже!

— Лен, да что…

— Ничего! Все, закрыли тему!

Завтрак прошел в тишине. Напряженной и раскаленной добела тишине. Такие ссоры без причин у нас бывали довольно редко. Но я уже научилась их узнавать с первых звуков. И старалась не участвовать.

Все мы люди. И имеем право на то, чтобы сорваться. Пусть на близких. Но никто ведь не идеален.

Я дождалась, пока Лена поест, громко бросит посуду в раковину и выйдет в коридор. После пошла мыть посуду. Тихо. Без слов. К вечеру ее отпустит. Тогда и расскажет, что произошло.