Изменить размер шрифта - +
Но тихо было в лесу. Она одна.

Вот сюда не нужно приводить ребят — мухоморам всегда достается от мальчишеских ног. Полетят разломанные шляпки, и вместо сказочных принцев — под елками крошево из грибов!..

Нет, лучше наоборот, — привести сюда ребят и добиться, чтобы не сломали, сказать: «Посмотрите, как это красиво…»

Сказочные принцы в красных шляпах остались под елками, а Светлана ушла.

Когда смотришь на деревья в лесу, кажется, что они стоят часто-часто. Подойдешь поближе — и они перед тобой расступаются. Обернешься — пропустили тебя и опять тесно сомкнулись. А деревья справа и слева, те, которые подальше, будто вместе с тобой идут. А те, которые ближе, идут навстречу. И лес получается весь в движении.

Так хочется иногда, чтобы сейчас, вот сию минуту, случилось что-то очень хорошее… Ну, например, письмо от кого-нибудь… или чтобы приехал кто-нибудь…

А вдруг, пока она здесь ходит, кто-нибудь приехал в лагерь? Да нет! Кому же? Кто может приехать?..

Тропинка круто сбежала в овраг. На дне оврага — ручей, весь обросший высокими травами, таинственный, тоже совсем сказочный, как мухоморы. На поворотах разливается маленькими бочажками. В каждый маленький бочажок можно посмотреться, как в большое зеркало.

Вода в бочажках теплая. Воды в бочажках по колено. По воде разбегаются круги.

А сверху смотрят молчаливые ели… Нет, не совсем молчаливые: шуршат, шепчут, поскрипывают…

Где-то далеко в лесу кто-то крикнул:

— А-у!

Уже грибники приезжают в выходные дни.

По другую сторону оврага лес совсем другой — молодой, светлый, солнечный… Меньше елок, больше березок и осин.

В этом веселом лесу по тропинке навстречу Светлане шли мужчина и молодая женщина. У мужчины за плечами небольшой мальчуган, женщина несла лукошко с оранжевыми подосиновиками.

Мужчина сказал:

— Хорошенькая девочка!

Светлана, горячо вспыхнув, прошла не оборачиваясь.

«Неужели это про меня?» Но ведь никого другого не было поблизости — значит, именно про нее.

А может быть, они просто разговаривали про какую-нибудь совсем другую девочку?.. Но ведь смотрели-то на нее!

Эх, так и не узнаешь никогда!

А все-таки было приятно…

И вот затихли голоса, опять Светлана в лесу одна.

Ее потянуло к ребятам, в привычный шум.

Переходя овраг, Светлана остановилась у ручья в том месте, где на повороте был маленький круглый бочаг, и долго смотрелась в лесное зеркало.

 

XLIX

 

«Ваша мама заболела. У нее крупозное воспаление легких. Врачи считают, что это опасно. Ваша мама не хочет, чтобы вам писали или телеграфировали об этом, но, если будет хоть какая-нибудь возможность, возьмите отпуск и приезжайте».

Начальник курса два раза перечитал телеграмму, посмотрел на Костю.

— Без подписи… Странная телеграмма!

— Я понимаю, товарищ полковник, что такая телеграмма — не официальный документ. Должно быть, нужна справка от врача… заверенная… Но дело в том, что моя мать живет за городом… Я не знаю, кто сейчас с ней… и как быстро они сумеют послать вызов. Может пройти и день и два… Я даже не знаю, кому я мог бы сейчас телеграфировать!

— А кто эту телеграмму послал, как вы думаете?

— Может быть, соседка… только вряд ли… Когда я был летом дома, она куда-то на юг уезжала… Я думаю, девочка послала, мамина знакомая. Она в детском доме жила, у моей матери часто гостила… и очень ее любит.

— Это видно, что любит, — сказал полковник, разглаживая рукой телеграмму. — Сколько ей лет, девочке?

Костя в затруднении пожал плечами:

— Да лет… пятнадцать… шестнадцать…

— Вот видите.

Быстрый переход