Я медленно шел к нему. Д'Изола ждал меня, сидя на табурете, скрестив руки на груди. Револьвера я не видел, но, заметив, как вздувался его карман, решил, что с моей стороны будет неосмотрительно обнаруживать свои намерения. Хотя я знал, что Тененти следует за мной в нескольких шагах и готов вмешаться в любой момент, мне было очень не по себе.

Сара Новак лежала на полу в глубине комнаты. Ее руки были прикованы к радиатору отопления, вделанному в стену, рот заклеен широкой полосой скотча. Было видно, что она совсем обессилела.

Судя по тому, какой ужас отразился на ее лице при моем появлении, стало совершенно понятно, что ее подозрения превратились в уверенность. Она считала, что я повинен в смерти Наталии, а Д'Изола – мой сообщник.

Я не сделал ничего, чтобы приободрить ее. Я хотел отомстить ей за ту кошмарную ночь, которую она устроила мне после смерти Монти в галерее.

– Ну что, Алекс, узнаете капитана Новак?

– Конечно. Счастлив вновь увидеть вас, Сара. Надо сказать, вы выглядите менее грозно, чем при нашей последней встрече...

Сара Новак попыталась что‑то ответить мне, несмотря на кляп. Мне показалось, что я расслышал что‑то вроде «сукина сына». Мое влечение к ней лишь усилилось.

– Вы ведете себя неблагоразумно, оскорбляя психопата, Сара. Никто не может предугадать его реакцию. Я могу в любой момент слететь с катушек. Вы говорили мне об этом при нашей первой встрече, когда сообщили о смерти Наталии. Мы с вами немного позабавимся, а потом вы снова вернетесь в общество милых грызунов нашего хозяина. Что скажете по поводу такой программы, господин Д'Изола?

– Восхитительно. Камера у меня наготове. Я не упущу ни одного вопля капитана Новак. А вы не забыли картину?

Я показал ему картонный тубус:

– Я отдам ее вам, когда вы скажете мне, где содержится мой отец. Картина в обмен на информацию. Мы так договорились.

Д'Изола встал с табурета, сделал несколько шагов ко мне и встал, глядя мне прямо в лицо.

– Неужели вы поверили, что ваша комедия сработает? Алекс, на настоящего злодея вы не тянете. Вы никогда не позволите мне убить эту женщину. Она по‑прежнему остается вашим лучшим козырем, чтобы оправдаться.

В этот момент Сара Новак поняла, что я на ее стороне. В ее взгляде я увидел признаки волнения. Я был ее спасительной соломинкой, и она прекрасно осознавала это.

Она изо всех сил потянула наручники, но не сдвинула радиатор ни на миллиметр.

Д'Изола рассеянно посмотрел на нее:

– Приберегите силы для крыс, капитан Новак. Вам они скоро понадобятся. Что до вас, милый Алекс, вы отдадите мне картину.

На этот приказ я не отреагировал. Томмазо Д'Изола вялым жестом достал револьвер.

– В этой комнате нет ковра, Алекс. С кафеля кровь смывается очень хорошо. Соответственно, я могу всадить пулю вам в сердце, и это никого не напугает. Поверьте, если вы немедленно не отдадите мне картину, я так и сделаю.

В ожидании вмешательства Тененти я не шелохнулся. Из коридора послышались шаги, и я повернулся. Тененти действительно шел ко мне, но он был не один. Другой человек шел за ним, приставив пистолет к его затылку.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать этого человека, которого я видел накануне по телевизору, – и все потому, что он был одет в обычный костюм.

Кардинал Марини толкнул Тененти ко мне и встал рядом с банкиром. Ангельское выражение на его лице сменилось высокомерной улыбкой. Стоявший передо мной человек был не кандидатом на папский престол, а заказчиком убийства моей матери.

В этих обстоятельствах я затруднялся найти в нем хоть какое‑то обаяние. В любом случае ясно было одно: учитывая, как умело он манипулировал толпами, передо мной стоял чемпион мира по лицемерию во всех весовых категориях. Не найди он свое призвание в религии, из него вышел бы отличный актер.

– Я пришел вовремя, не так ли? – осведомился он по‑итальянски.