— Не думаю, что я должен посвящать вас во все детали, мадам, — ответил он. — Но если вы уж так интересуетесь, то я скажу вам, что оно доставлено из канцелярии министра внутренних дел.

Иоланда ожидала именно такого ответа. Больше вопросов у нее не было. Раз ей было приказано доставить это письмо, она это сделает.

Однако ей было неприятно, что ее хозяйка, мадемуазель Дюпре, плетет какие-то интриги за спиной у герцога.

Она холодно поблагодарила слугу и отправилась выполнять поручение.

Конечно, она не имела никакого права проникнуть в суть скорее всего воображаемого ею заговора, поэтому ей оставалось только терпеливо ждать.

Габриэль Дюпре не любила, когда ее беспокоили в неурочное время, поэтому Иоланда дождалась момента, когда ей было положено явиться к хозяйке.

Постучавшись, Иоланда вошла, увидела, что актриса уже проснулась, подложила подушки под спину своей хозяйке, поставила ей на колени поднос с завтраком, где между чашкой кофе и тарелочкой с фруктами был положен таинственный конверт.

— Ваша утренняя почта, мадемуазель, — как можно более равнодушно проговорила Иоланда. — Мне сказали, что послание должно быть доставлено вам секретно и только в собственные руки.

Актриса не удостоила ее ответом, и Иоланда, убедившись, что кофе и круассаны занимают свое положенное место на подносе, направилась к двери смежной комнаты.

Но не успела она удалиться, как Габриэль уже вскрыла конверт и быстро пробежала глазами послание.

— Узнай, вернулся ли его светлость после утренней верховой прогулки, — распорядилась она. — И принеси сюда второй прибор для завтрака. Я хочу, чтобы герцог в это утро выпил кофе со мной.

Впервые актриса высказывала такое желание за то время, что они находились в Париже.

Обычно герцог завтракал очень рано в своей спальне, а потом, вернувшись с верховой прогулки, принимал ванну, переодевался и отправлялся в библиотеку, где, как предполагала Иоланда, отвечал на многочисленные послания и просматривал свежие газеты. Вероятно, там он сочинял и доклады для британского правительства о положении дел во Франции. Конечно, это его прямая обязанность, раз он послан в чужую страну и пользуется доверием самого премьер-министра.

Только теперь она поняла, что эта переписка имела большое значение для судеб таких великих государств, как Франция и Англия.

И Питер, и слуги — все были убеждены в том, что Наполеон Бонапарт вынашивает планы вторжения в Англию.

Питер рассказывал, что французы даже отпускают шуточки по поводу могучего флота, на котором солдаты переправятся через пролив.

— Не думаю, что это возможно, — считал Питер. — Плоскодонные плоты захлестнет и опрокинет любая волна, но каждый парижанин верит в гений Бонапарта и считает, что уж если французская армия высадится на английском берегу, то, не встретив сопротивления, промарширует до Лондона.

Иоланде все это показалось нелепой фантазией — подходящей темой для английских карикатуристов.

Но теперь ее почему-то пробирала нервная дрожь. В гостиной, соединяющей обе спальни, было пусто. Тогда, слегка нервничая, Иоланда постучалась в дверь спальни герцога.

Она робела и была смущена возложенной на нее миссией, но не могла не выполнить распоряжения актрисы.

Дверь ей открыл Хоукинс, и, к большому ее облегчению, она сразу увидела, что он в спальне один.

— Доброе утро, мадам!

Он всегда улыбался ей. Иоланде нравились добродушие и лукавство, которые прямо-таки излучали его глаза. Питер поведал ей, что Хоукинс и в самом деле был отменным остряком, но только не в присутствии дам.

— Доброе утро, мистер Хоукинс! Мадемуазель просит монсеньора пожаловать к ней на чашку кофе.

— Его светлость должен вот-вот вернуться, и я обязательно передам ему просьбу мадемуазель.