— Спасибо.

Тут Иоланда заметила, что дверь, ведущая в коридор, приоткрывается. Она, чтобы избежать встречи с герцогом, чуть ли не бегом устремилась в покои Габриэль Дюпре.

Едва переведя дыхание, она доложила:

— Его светлость только что возвратился, мадемуазель!

— Тогда принеси вторую чашку. Неужели тебе все надо повторять по нескольку раз? — резко произнесла актриса.

Иоланде повезло. Она перехватила чистую чашку с подноса у одного из лакеев, которые, чтобы не бегать лишний раз по длинным коридорам дворца, оставляли ограниченный набор посуды на столиках возле лестничных площадок.

Ставя принесенную чашку на столик, накрытый к завтраку возле кровати Габриэль, Иоланда обратила внимание, что пухлый конверт и секретное послание исчезли.

Актриса была занята своими волосами, расчесывая их украшенным драгоценными камнями гребнем и смотрясь в ручное зеркало в раме из золота с ее инициалами, выложенными мелкими алмазами.

Когда ее длинные рыжие локоны ниспадали на плечи, Габриэль Дюпре казалась Иоланде самой обольстительной женщиной на свете. Иоланда обругала себя за то, что вчера задала герцогу глупейший вопрос о себе самой — что он нашел привлекательного в ней?

Да, конечно, ничего, если он имеет возможность каждый день любоваться столь обворожительным созданием, как Габриэль Дюпре.

И тут вновь на нее нахлынули воспоминания о проведенном с герцогом вечере, о странном чувстве, которое пробудило в ней прикосновение его губ к ее руке при прощании.

Занятая своими мыслями, Иоланда машинально прибиралась в комнате, аккуратно складывая разбросанные вещи.

«Вероятно, — подумала она, — мадемуазель возвратилась домой вчера слишком усталой и, должно быть, выпила чересчур много вина и поэтому легла в постель, даже не умывшись и не сняв с лица грим».

Держа в руках охапку одежды, чулок и белья, Иоланда обернулась, собираясь спросить у хозяйки, не потребуется ли подать что-нибудь еще, и увидела, как актриса что-то положила в чашку с кофе, скорее всего кусочек сахару.

Иоланда едва удержалась, чтобы не сказать Габриэль, что герцог не употребляет сахар.

Вчера от ее внимания не ускользнуло, что герцог отверг предложенный ему официантом сахар, а она сама, наоборот, щедро подсластила казавшийся ей всегда горьким кофе, завариваемый французами.

«Наверное, мне следовало бы принести для герцога еще одну чашку, вдруг он откажется пить сладкий кофе», — подумала она, но, не желая на глазах у герцога исполнять свои обязанности горничной, поспешила в коридор.

Она услышала, как герцог о чем-то переговаривается с Хоукинсом в гостиной.

Ее комната находилась в конце коридора. Этой привилегией не быть поселенной в крыле, отведенном для прислуги, она пользовалась лишь потому, что постоянно должна быть «под рукой» у мадемуазель — в любое время дня и ночи.

— Видишь, как все удачно складывается, — сказал тогда Питер. — Иначе, раз мы притворяемся мужем и женой, нам бы отвели одну комнатушку на двоих.

— А куда определили тебя?

— В подвал, вместе с другими мужчинами-слугами. Впрочем, я не так уж привередлив, и кровати здесь получше, чем на постоялых дворах, где мы ночевали по дороге из Кале.

Иоланда рассмеялась.

— Я вспомнила один матрац, который состоял из одних твердых шишек. Думаю, тебе приходилось не слаще.

Они вместе посмеялись над пережитыми ими пустяковыми трудностями.

Иоланда была довольна и отдельной комнатой, и своей работой. Еще из рассказов покойной матушки она уяснила, что личная горничная госпожи занимает достаточно высокое положение в домашней иерархии.

Но сейчас ее почему-то смущало то положение, которое еще совсем недавно казалось ей таким привлекательным.