– Ты увидишь ее, – вдруг прошептала Лиля.

Герман, бедный Герман! Родион разрушил его жизнь, выгнал соперника из страны, лишил его любимой женщины и дочери. И теперь изменил жене только потому, что Герман осмелился написать Лиле, спросить о своем ребенке! Да разве это справедливо по отношению к Лиле? И разве справедливо по отношению к Герману – лишить его возможности даже взглянуть на Аришку?!

Никогда Лиля не жалела его так, как в эту минуту. Потому что вместе с ним она жалела и себя! Пока она верила, что их семья дорога Родиону, ей было легче переносить разлуку с Германом. Но приход Наташи показал Лиле, что она уже не так много значит для мужа, как раньше. Перенести это оказалось трудно… очень! Да, женщине почти невозможно смириться с пренебрежением мужчины, особенно всегда верного и влюбленного мужа. Мир теряет привычные очертания, земля уплывает из-под ног. Нужно за что-то схватиться, за что-то удержаться… хоть за соломинку! Очень часто в таких ситуациях спасительной соломинкой становится другой мужчина. Так же произошло и с Лилей. Сейчас она схватилась за воспоминания о Германе, она держалась за мысль об их возможной встрече, а главное – о его встрече с Аришкой.

Эта поездка в Англию… Как нарочно, все как нарочно! Судьба на ее стороне!

Ну что ж, был только один человек, к которому она могла обратиться за помощью в такой ситуации. Но это был тот же самый человек, к которому мог обратиться за помощью и Родион… Вот так и вышло, что к Михаилу Ивановичу Говорову они приехали одновременно.

В своей квартире в областном центре он торопливо собирал вещи, укладывал в портфель бумаги…

– Так, ребятушки, у вас всего пятнадцать минут. В Москву еду, на пленум, – сообщил он и уселся за письменный стол, строго глядя на дочь и зятя: чуяло сердце, что неспроста они вдруг заявились. – Давайте, давайте, выкладывайте! Что за проблемы?

– Папа, – начала Лиля, – я хочу поехать в конце лета с театром на фестиваль за границу. А Родя… товарищ Камышев! Тормозит мои документы.

– Да, – охотно согласился Родион, – тормозит-тормозит! А все потому, что ваша доченька, Михаил Иванович, едет за границу не на фестиваль, а к своему любовнику. Да еще берет с собой Аришку.

Говоров опешил.

– Родион Петрович, – с злой ехидцей сказала Лиля, – вот только давайте не будем сейчас о любовниках и любовницах! Где вы живете последние два месяца?

– В гостинице я живу и там со всеми сплю-у-у, – протянул Родион с нескрываемой издевкой. – Если хотите, можете считать именно так!

Он взглянул на побледневшего тестя, встал и с мольбой произнес:

– В общем, Михаил Иванович, в последнее время мы с Лилькой много чего натворили. Много чего случилось! Но я вас очень прошу – не помогайте ей с отъездом. Ничем хорошим это не закончится.

Говоров взглянул на дочь. Она стояла с опущенными глазами. Однако ни тени сомнения невозможно было заметить на этом красивом лице.

Ну да, так всегда было: если что-то взбредет в голову – Лилю не остановишь до тех пор, пока она сама не наломает дров, не сделает всех своих ошибок и не спохватится. Однако сейчас, похоже, дело посерьезней всего, что было…

– Но можно все еще вернуть назад, – вдруг сказал Родион. – Я готов!

Лиля вскинула голову. Лицо ее стало ожесточенным.

– Но я не готова, – твердо произнесла Лиля.

Родион помолчал, потом с невеселой усмешкой пробормотал:

– Ну что ж, вполне внятно. – Повернулся к тестю, подал ему руку: – Удачи на пленуме, до свиданья, Михаил Иванович.