— Видишь эту звезду? — указывает Харальд. — Она всегда указывает на север. По ней направляешь корабль ночью. Там — моя страна. И она ждет меня. Она ждет нас…

— У тебя чудесная страна. Только очень холодная, — льнет она к нему, озябнув в потоке холодного воздуха, и он поднимает ее на руки, укрывая.

На родину

159. Ранняя весна, солнце, последние льдины сплывают по Днепру. Среди них движется сверху, с севера, драккар.

Кучка киевлян на берегу рассматривает его приближение, в переднем ряду Харальд.

Драккар врезается в берег, прыгают на землю викинги. Предводитель, обведя взглядом зрителей, приветствует Харальда.

— Здоров ли конунг Ярицлейв? — спрашивает он.

— Да.

— Дары на обратном пути. Хотим навестить крымского хана, — смеется предводитель. Он совсем молод рядом с заматеревшим тридцатилетним Харальдом.

— Откуда идете?

— Из Дании.

— Какие вести?

Предводитель смотрит улыбчиво и независимо:

— Не ты ли Сигурдарсон, Жестокий?

— Говори, — утвердительно разрешает Харальд.

Предводитель серьезнеет, оценивает: уважает.

— Не все спокойно, — сообщает тоном человека, блюдущего превосходство старшего. — В Англии умер Кнут.

Взгляд Харальда расфокусируется, обращен внутрь собственных глубин.

— Когда? — помолчав, медлительно спрашивает он.

— Зимой, — пожимает плечами предводитель. — Теперь в Дании считается власть Хардакнута. А Магнус и Свейн собирают большой тинг в Норвегии.

Но Харальд уже не слышит его, думая о своем. Поворачивается и идет в город.

160. В палате Ярослав, расхаживая с листом пергамента, читает с него по-старогермански и переводит на русский, диктуя записывающему за столом писцу:

— А кто не своего смерда убьет, пусть заплатит хозяину две гривны серебром, или мехов…

Стучат тяжелые решительные шаги за дверью, близятся, дверь шумно распахивается — Харальд:

— Кнут умер! — извещает он о важном и долгожданном.

— …куньих пол-сорока, или пшеницы шесть мер… — продолжает Ярослав и отрывается: — Ты хочешь что-то сказать, Харальд? Почему прерываешь меня?

— Кнут умер! — повторяет Харальд.

— …или меда два бочонка… Я знаю, — спокойно, как о бытовой подробности, говорит Ярослав.

Харальд смотрит, не понимая:

— Когда ты об этом узнал?

— А если же кто дружинника убил… Еще в начале зимы поляки с выкупом были, и среди них один, кто видел Кнута в Англии. Рассказывал, что болеет Кнут. Велел я лекарю расспросить его про все. И лекарь сказал — не дожить Кнуту до весны. А лекарь хороший, из Царьграда. И плата ему большая.

Харальд медленно соображает:

— И когда ты отдавал за меня Элисив — ты знал?!

— Тебе пора уже запомнить — конунг должен знать все.

Харальд накаляется, раздувает ноздри.

— Кажется, ты не рад, — деланно озадачивается Ярослав. — Или твоя жена чем-то огорчила тебя?

Харальд бьет в сердцах кулаком по столу, чернильница подпрыгивает и выплескивает чернила в лицо писцу, тот отшатывается и падает со стулом, барахтаясь.

Ярослав невольно смеется этой шутовской импровизации, и зараженный его смехом хохочет Харальд, смотрит в глаза Ярославу и снова хохочет.

— Хитрее тебя я не знал, Ярицлейв, — стихнув, восхищается он.