-  Ни одного. Все мы мертвы.

    -  Откуда же ты говоришь со мной?

    -  Из глубин, - был тихий ответ. - Где червь их не умирает, и огонь не угасает.

    -  Ты священник, сын мой?

    -  Я был капелланом, - сказал юноша.

    -  Кто остальные?

    И голоса из могилы заговорили - заторопились, засуетились, перебивая друг друга:

    -  Мы были жители этого города.

    -  Да, мы из Айзенбаха, из Железного Ручья, господин.

    -  Граф Эйтельфриц отдал нас на разграбление своим головорезам, иначе ему было не расплатиться с солдатами, которые сражались за него в Брайсгау.

    -  «Все, что возьмете в Айзенбахе, - ваше», - так он им сказал.

    -  Но и мы положили пять храбрых человек из отряда, покуда добыли свои кровные денежки, - ворчливо произнес хриплый мужской голос, и тут же завизжали женщины:

    -  Убийцы! Ироды! Будьте прокляты!

    -  Суди нас теперь по нашим делам, - сказал тот же хриплый голос.

    Иеронимус покачал головой.

    -  Пусть судит вас тот, кто выше меня, - сказал он.

    -  Всех нас, не разбирая, сунули в одну могилу, - жалобно проговорила какая-то женщина.

    -  Ни одной молитвы не прочитали над нами, - добавила другая.

    -  Все мы попадем в ад, - заключила третья. - А я каждое воскресенье ходила в церковь - и все без толку из-за проклятых ландскнехтов.

    -  Потому что их капеллан тоже был убит.

    -  Сунулся грабить, а я пальнул ему прямо в харю из пистолетов, - похвалился низкий мужской голос. - Я был булочником, но мог за себя постоять. Скажите, господин, теперь я проклят, как все эти убийцы?

    -  Раскаяние убивает грех, - ответил Иеронимус, - исповедь выносит его из дома, а епитимья погребает.

    Булочник шумно вздохнул.

    -  Они выбросили своего капеллана в ров вместе с его библией, облатками и распятием.

    -  Капеллан наемников - такой же проклятый богом еретик, как они сами,

    -  осуждающе произнесла женщина, которая каждое воскресенье ходила в церковь.

    Иеронимус уселся поудобнее на мягкой земле, склонил голову набок.

    Солнце уже высоко стояло над горизонтом. День был серый, и облака обещали скорый дождь.

    -  Я хочу говорить с капелланом, - сказал, наконец, Иеронимус.

    Юноша сокрушенно отозвался:

    -  Я недостойный пастырь.

    -  Сейчас ты делаешь для своей паствы все, что в твоих силах, - возразил Иеронимус.

    -  Не таков я был при жизни.

    -  Иногда для покаяния довольно и секунды, - сказал Иеронимус.

    -  Кто ты? - спросил, помолчав, убитый капеллан.

    -  Францисканец, - был ответ. - Мое имя Иеронимус. Что я могу сделать для тебя?

    -  Если ты действительно монах, то помоги моим ландскнехтам, - донесся еле слышно голос юноши. - Я оставил их погибать в грязи и безверии. Еще сегодня многие из них умрут в грехе.

    -  В какую сторону они пошли?

    -  К Страсбургу.