|
Трудно даже вообразить себе радость двухлетнего ребёнка, когда очередной игрушечный фрегат (больше похожий на обструганную чурку с палочкой вместо мачты и бумажными парусами) "сходил со стапелей" и принимался бороздить "морские просторы". Особенно когда мама умудрялась не очень криво прибить снизу к чурочке свинцовую полоску вместо балласта, и "фрегат" не опрокидывался днищем кверху. Жано - на редкость серьёзный для своего возраста молодой человек - был в полнейшем восторге... Галка вполне разделяла радость малыша, но чувствовала себя опустошённой. Вернее, ей банально не хватало обычной каждодневной нагрузки. Умом она понимала, что, работая в таком режиме, загонит себя в гроб ускоренными темпами. Нервное истощение и в семнадцатом веке не означало ничего хорошего. Но и сидеть сложа руки она уже не могла. Физически. Слишком велика ответственность. Сен-Доменг сейчас похож на корабль, пытающийся найти удобную бухту перед надвигающейся бурей. Если эта бухта не будет найдена, и если пиратская республика не "бросит якорь" до первого шквала, корабль под названием "Сен-Доменг" попросту пойдёт ко дну. А признаки приближающейся бури Галка чуяла всем своим существом.
Рано или поздно война в Европе закончится. Причём, в пользу Франции. И вот тогда король Луи начнёт задумываться - а на кой чёрт ему союзники-пираты? Он ведь и сам круче вареных яиц... Галка, как и многие её люди, получив во владение этот огромный остров, стала строить планы на будущее. Но если у неё не будет "своей гавани", все планы - к чёрту на рога. Не будет будущего ни у неё, ни у её пиратов, ни у Влада с семейством, ни у Джеймса, ни у малыша Жано, ни у сотен детей, родившихся у переселенцев с континента уже на этой земле. Потому каждый час отдыха казался Галке преступлением. Она бы с радостью согласилась помереть молодой, но с твёрдой уверенностью, что её смерть уже ничего не изменит, и Сен-Доменг станет землёй надежды для людей, лишённых достойного будущего у себя на родине. Даже для таких отщепенцев, как бывший лондонский вор Билли Роулинг, ставший адмиралом её флота. Но до этих благословенных времён следовало ещё дожить, и потому Галка мысленно соглашалась с мужем. Неделя отдыха. Или хотя бы один выходной в неделю на будущее. Уинстон Черчилль вроде бы даже во время войны не выходил за рамки рабочего дня и свято соблюдал выходные. Чем она хуже Черчилля? Галка отдыхала, а вот Джеймс теперь работал за двоих. И, естественно, дико уставал. Но вид жены, к которой с каждым днём возвращалась её былая жизнерадостность, с лихвой компенсировал все неудобства. Он строго следил, чтобы ни один человек с верфи или от Мартина не прошмыгнул мимо него к Галке, и, кстати, сам неплохо справлялся со всеми делами. Даже удивлялся, почему мысль помочь жене на этом поприще не пришла в его голову раньше. Тем более, что Галка осталась очень довольна его решениями по поводу организации производства ружей нового образца. Только одно беспокоило Эшби: Этьен Бретонец, узнав о вынужденном отпуске своего генерала, не пожелал делиться информацией с одним только Джеймсом. Вот так и поставил вопрос ребром: хотите быть в курсе, месье - зовите жену. Не позовёте - я ничего не скажу. Джеймс отказался звать жену, и Этьен, пожав плечами - мол, пока это не срочно - развернулся и ушёл. В дела секретной службы Джеймс раньше не лез, понимая, что это попросту не его епархия. Но подобное поведение Этьена его обидело. Если Галка ему доверяет, то почему Бретонец считает нужным поступать иначе? Одним словом, Эшби не пришёл в восторг, когда на пятый день, уже под вечер, Этьен заявился снова. Причём, судя по его виду, он пересёк весь город чуть ли не бегом. - Зовите капитана, месье, - безапелляционно заявил с порога запыхавшийся Бретонец. - Дело срочное, не терпит отлагательства! - Почему я должен прерывать её отдых? - сухо поинтересовался Джеймс, отложив в сторону свои лоции. |
