— Нехорошо, — пробормотал Перони, непонятно что имея в виду.

Коста по-прежнему рассеянно просматривал фотографии, особенно в них не вглядываясь. Теперь они лежали в полном беспорядке.

— И какое решение принимает убийца? — спросил Ник.

Перони кивнул:

— Преступник ждет момента, когда мы откроем двери, чтобы убить запертого подростка, как только тот выскочит на улицу. И убил бы его, не подставься бедняга Мауро под пули. А ты начал преследовать негодяя, не дав ему закончить свою работу. Господи…

Пальцы Косты, перебирающие фотографии, извлекли одну из конверта. Она случайно попала в стопку, содержащую снимки, сделанные в баре. Он чуть не пропустил ее. Мауро фотографировал крупным планом. Наверное, это последний сделанный им снимок. Девушка оказалась ростом не ниже Косты, только очень хрупкого телосложения. На ней темная ветровка и джинсы. Она миновала галерею, готовясь к бегу. Снимок сделан под углом. Возможно, Мауро уже падал, сраженный пулей, и все же нажал на затвор фотообъектива.

По одному снимку трудно определить возраст. К тому же всегда нелегко понять, сколько лет этим беспризорникам. В физическом отношении ей не дашь больше четырнадцати. Да еще с такой короткой стрижкой. На смуглом милом лице загнанное выражение. Рот открыт. Не понять, то ли она зевает, то ли кричит. Широко распахнутые глаза выражают одновременно ужас и решимость. Они смотрят вдаль, на человека, стоящего у замерзших дельфинов и пытающегося прервать ее жизнь.

Перони внимательно вгляделся в фотографию.

— Иммигрантка. Может быть, турчанка. У нее нет ни дома, ни документов. Она не придет к нам давать показания.

Коста взглянул на часы. До назначенной встречи на виа Венето оставалось пятнадцать минут. Придется поспешить, чтобы попасть туда вовремя.

— Кто-то должен ее знать, — предположил он.

Джанни Перони втянул воздух сквозь зубы, не в силах оторваться от беззащитного лица, глядящего на него с карточки. Он уже много лет работал с нарушителями порядка и знал, что многие из этих ребят неизбежно проходят путь от мелкого воровства до торговли наркотиками и проституции. Ему не нравилось, что молодежь сбивается с пути.

Здоровяк вздохнул и посмотрел в глаза Косте.

— Я могу поспособствовать этому, Ник, — неохотно проговорил он. — Однако нам придется посетить такие места, о которых Лео лучше бы не слышать. Не возражаешь?

Коста последний раз кинул взгляд на девочку с темными глазами и отчаянием во взгляде.

— Нет, — ответил он. — Не возражаю.

Американское посольство расположено на крутом склоне виа Венето, резко поднимающейся вверх от пьяцца Барберини. Здесь, за хорошо охраняемыми железными воротами в лабиринте коридоров девятнадцатого века бывшего палаццо Маргерита, обитает небольшая армия дипломатов, бюрократов, военных чиновников, занимающихся вопросами иммиграции, и, насколько знал Коста, профессиональных агентов ЦРУ.

Лео Фальконе встретил их в приемной. Замкнутый, серьезный, в сером деловом костюме. К удивлению Косты, при Лео находилась Тереза Лупо. Она вовсю вертела «конским хвостом», казалась несколько неряшливой в старой зимней куртке и джинсах и проявляла все признаки недовольства.

— Как дела, Джанни? — обратилась она к Перони, когда они уселись все вместе, ожидая вызова.

— Все отлично. Не обижайся, но какого черта ты сюда пришла?

— Хочу поработать, — ответила Тереза угрюмо. — Если мне, конечно, позволят. Ты против?

Он проворчал что-то похожее на извинение.

— Она здесь, потому что нужна мне, — объяснил Фальконе.