— Доктор Курт!

Тэсс обернулась и увидела Эда. Инстинктивно поглядев за его спину, она заметила и Бена, разговаривающего с коронером.

— Я выцыганил для вас немного кофе.

— Спасибо. — Тэсс взяла чашку и сделала большой глоток.

— Пончик хотите?

— Нет, спасибо. — Тэсс прижала руку к животу. — Нет.

— Вы вели себя молодцом!

Кофе приятно согрел желудок. Подняв глаза от чашки, она встретилась со взглядом Эда. «Вот он все понимает, — подумала она, — не клянет, не жалеет…»

— Надеюсь, больше никогда не придется, — призналась она.

Из переулка вынесли большой черный пластиковый мешок. Про себя Тэсс отметила, что спокойно смотрит, как его кладут в труповозку.

— К такому невозможно привыкнуть, — негромко проговорил Эд, — хотя раньше хотелось привыкнуть и не реагировать.

— Что же, каждый раз, как в первый?

— Да. Полагаю, если с этим свыкнуться, утратится что-то такое, что заставляет искать и находить ответ на вопросы: кто? за что?

Она понимающе кивнула. Здравый смысл и обыкновенное человеческое сочувствие, звучавшие в его голосе, действовали успокаивающе.

— Вы давно работаете с Беном?

— Пять лет. Нет, почти шесть.

— Вы отлично дополняете друг друга.

— Удивительно: я как раз то же самое подумал о вас с ним.

Она невесело усмехнулась:

— Нравиться друг другу и дополнять друг друга — разные вещи.

— Может быть. Упрямство и глупость — тоже разные вещи.

Подняв голову, она увидела в его взгляде теплоту и доброжелательность.

— Я о другом хотел сказать, доктор Курт, — продолжал Эд, не дав ей ответить. — Мне хотелось, чтобы вы немного потолковали с нашим свидетелем. Он страшно напуган, у нас с ним ничего не выходит.

— Хорошо. — Она кивнула в сторону патрульной машины. — Он там?

— Да, его зовут Гил Нортон.

Тэсс подошла к машине и наклонилась к открытой дверце. «Почти мальчик», — подумала она, лет Двадцати, от силы двадцати двух. Он дрожал и Жадно глотал кофе. Лицо бледное, на скулах — яркие пятна лихорадочного румянца. Веки распухли, глаза красные от слез, зубы стучат. Вцепился в чашку так, что пальцы побелели. От него пахло пивом, рвотой и страхом.

— Гил?

Встрепенувшись, юноша повернул к ней голову. Она не сомневалась, что сейчас он в здравом уме, но зрачки увеличены, а белки вокруг радужной оболочки мучнисто-мутные.

— Я доктор Курт. Как твое самочувствие?

— Я хочу домой, мне плохо, болит живот, — проговорил он скороговоркой, жалобно, как пьянчужка, которому плеснули в лицо холодной водой. В голосе ясно слышался страх.

— Понимаю. Жуткое дело — наткнуться на такое.

— Не хочу об этом говорить. — Он стиснул зубы — губы превратились в узкую белую полоску. — Хочу домой.

— Если хочешь, я приглашу сюда кого-нибудь из твоих родных. Может быть, маму?

Он заплакал еще сильнее, руки задрожали, и кофе выплеснулся из чашки.

— Гил, ты хочешь выйти из машины? На свежем воздухе тебе станет лучше.

— Хочу сигарету. Мои кончились.

— Сейчас раздобудем. — Она протянула ему руку, и, недолго поколебавшись, молодой человек схватился за нее. Пальцы его сомкнулись на запястье Тэсс.