– Служащие? – спросил я.

– Кто? – вопросительно пробормотал Мэнни.

– Эти четверо, – повторил я, – служащие?

– И клиенты, – отвечал Мэнни.

– Иными словами, тут есть и те и другие?

– Да, – сказал Мэнни.

Не быстро, однако, соображает этот Мэнни!

– Они не производят впечатления чересчур удрученных.

– Мы ставим перед собой цель лечить, мистер Дуэн. А ваша оценка говорит в нашу пользу, не так ли?

Пройдя через вестибюль, мы поднялись по правому крылу ажурной лестницы, занимающей, казалось, чуть ли не весь этаж. Ступени лестницы были покрыты ковровой дорожкой, а посередине лестничной клетки с потолка свешивалась люстра размером с «кадиллак».

Немало скорбящих должно было вместить это заведение, чтобы оплатить подобную роскошь. Неудивительно, что все здесь так счастливы. Неплохая, видно, кормушка эта скорбь.

Поднявшись по лестнице, Мэнни толкнул одну за другой две тяжелые дубовые двери, и мы вступили на гладкий паркет зала чуть ли не в милю длиной. Похоже, здесь раньше устраивались балы. Потолок, простиравшийся над нами где‑то на уровне второго этажа, был выкрашен в небесно‑голубой цвет, по которому были разбросаны золоченые барельефы ангелов, летающих бок о бок с мифологическими персонажами. С ними соседствовали еще несколько люстр размером с «кадиллак». Стены были затянуты темно‑красной парчой и шпалерами. Зал, где раньше, несомненно, плясали и сплетничали чопорные викторианцы, теперь был заставлен кушетками, козетками и креслами, среди которых виднелись два‑три изысканной формы письменных стола.

– Помещение импозантное, – сказал я.

– Ваша правда, – ухмыльнулся Мэнни, в то время как несколько лучезарно улыбавшихся скорбящих проводили нас взглядом со своих кресел.

Я вынужден был себе признаться, что не в силах отличить консультантов от клиентов, но почему‑то заподозрил, что и Мэнни не будет стараться меня просветить.

– Всем‑всем, – сказал Мэнни, ведя меня по лабиринту между кресел и кушеток, – вот и Дефорест.

– Привет, Дефорест! – дружным хором откликнулось двадцать голосов.

– Дефореста коснулась тревога безвременья, – объявил Мэнни, ведя меня дальше, в глубь помещения, – всем нам так хорошо знакомая.

– Да! О да! – откликнулся хор, как это бывает на молениях, когда прихожане то и дело вторят священнику, подхватывая псалом.

Мэнни подвел меня к столу в глубине зала и сделал мне знак сесть в кресло напротив. Кресло было таким мягким, что мне показалось, будто я вот‑вот утону в нем, но я все же ухитрился сесть в него, в результате чего Мэнни, севший через стол от меня на стул с жесткой спинкой, подрос еще на фут по сравнению со мной.

– Итак, Дефорест, – сказал Мэнни, вынимая из ящика пустой блокнот и кладя его на стол, – каким образом вам помочь?

– Не уверен, что у вас получится мне помочь.

Откинувшись на спинку стула, он широко развел руки и улыбнулся:

– Давайте попробуем.

Я пожал плечами:

– Возможно, эта идея вообще была не из удачных. Я просто проходил мимо, увидел вывеску. – Я снова пожал плечами:

– И вас словно что‑то потянуло.

– Как вы сказали?

– Потянуло. – Он опять подался вперед, ко мне. – Вы чувствуете себя неприкаянным, так?

– Да, немного, – сказал я, опустив глаза вниз, к ботинкам.

– Возможно, немного, а возможно, и много.